Пирс Энтони На коне блед ------------------------------------------------------------- Piers Anthony. On a Pale Horse Пер. Владимира Старожильца. Все права сохранены. Текст помещен в архив TarraNova с разрешения переводчика. Любое коммерческое использование данного текста без ведома и согласия переводчика запрещено. -------------------------------------------------------------- Глава 2. Вызовы на дом Дверь открылась вновь. На сей раз вошла женщина средних лет. Зейн никогда ее прежде не видел. --Превосходно,---пробормотала она, взглянув на распростертую фигуру. Зейн обратил на нее преисполненный ужаса взгляд. --Я убил Смерть!---воскликнул он. --Верно. И теперь примешь у него дела. --Я... что?---пробормотал Зейн, у которого в голове все путалось. --Теперь ты новая Смерть,---терпеливо пояснила она.---Так это и делается. Тот, кто убивает Смерть, сам становится Смертью. --Наказание...---пробормотал Зейн, пытаясь отыскать во всем произошедшем хоть какой-то смысл. --Вовсе нет. В обычном смысле это никакое не убийство. В конце концов, или ты его, или он тебя. Самооборона. Но теперь ты обязан занять его место и как можно лучше исполнять его работу. --Но я не знаю, как... --Научишься по ходу дела. Мы все так учились. Кое-какие магические принадлежности помогут тебе действовать увереннее и четче, но реальные мотивации должны быть твоими.---Она наклонилась и принялась стягивать с тела Смерти черный плащ.---Помоги мне, пожалуйста; лишнего времени у нас нет, да и незачем пачкать униформу кровью. --Кто ты?---потребовал ответа Зейн, кое-как придя в себя несмотря на ошеломляющую нереальность всей этой сцены. --Сейчас я Лахесис. Как видишь, я выгляжу женщиной средних лет и без особой сексуальной привлекательности.---Она была совершенно права; черты ее лица свидетельствовали о зрелом возрасте, а волосы были стянуты в тугой пучок. Тело ее имело уютную грузноватость, но двигалась она с непринужденной легкостью.---Я определяю длину нитей. Подними-ка тело; не хочу порвать плащ. Зейн с отвращением взялся за труп Смерти и приподнял его. --Кто такая Лахесис? Какие еще нити? Что вы здесь делаете? Она вздохнула, снимая с тела плащ: --Полагаю, минимального объяснения ты все же заслуживаешь. Ладно. Продолжай работать, а я расскажу тебе кое-что из того, что тебе полагается знать. Не все, разумеется. Кое-какие секреты мне полагается хранить. А другие, как ты сам поймешь, станут только твоими. Лахесис---среднее воплощение Судьбы. Она... --Судьбы? --Ты мало что узнаешь, если станешь меня перебивать,---произнесла она с некоторой резкостью. --Извините,---пробормотал Зейн. Ситуация казалась ему настолько нереальной! --Теперь сними с него ботинки. Они неуязвимы против жара, холода, механического воздействия и так далее, равно как и плащ. На работе ты всегда обязан быть должным образом одет, иначе станешь уязвим. А неуязвимость для тебя очень важна. Твой предшественник проявил небрежность; прикрой он лицо капюшоном, пуля не причинила бы ему вреда. Так что будь осторожен; тебе безопасность потребуется больше, чем ему. --Но... --Ты меня снова перебил. Зейн смолк. От этой женщины веяло какой-то зловещей властью, не имевшей никакого отношения к ее внешности. Она вполне могла быть матерью любого буйного подростка. --Я Судьба, и едина в трех аспектах,---продолжила она после краткой паузы, убедившись, что вновь овладела ситуацией.---Я определяю длину нитей в гобелене жизни. И явилась сюда для того, чтобы смена ролей прошла быстро. Очень важно, чтобы в облике Смерти ты действовал лучше, чем при жизни, и я полагаю, что потенциал у тебя есть. А теперь встань, я надену на тебя плащ. Зейн встал, и она накинула ему на плечи плащ. Он оказался не тяжелым, но странно массивным. Судьба упоминала магию; плащ был прямо-таки пропитан ею. --Да, размер вполне подходящий. Теперь примерь ботинки, и не забудь перчатки. Ботинки, кроме всего прочего, позволяют ходить по воде. Жалкие материальные препятствия не должны мешать тебе выполнять обязанности. --Но это же нелепость!---запротестовал Зейн.---Я собирался убить себя, а теперь стал убийцей! --Разумеется. Твою нить мне пришлось измерять очень тщательно. Технически твоя жизнь только что завершилась; видишь, тело Смерти примут за твое.---Она склонилась над трупом, и Зейн увидел, что тело выглядит неприятно знакомым. Оно напоминало его собственное---с дырой от пули на лице.---Ты будешь выполнять свою работу до тех пор, пока тоже не станешь беспечным и не позволишь клиенту себя прикончить. --Или пока не умру от старости,---добавил Зейн, не очень-то поверив во все сказанное. --Старым ты никогда не станешь. А если станешь работать хорошо, то и не умрешь. Если спросить обычного человека, чего он желает больше всего, то он ответит: "Никогда не умирать". Это, разумеется, абсолютно дурацкое желание; вскоре ты и сам сможешь лучше оценить важность смерти. Самым главным является не право жить, а право умереть. --Не понимаю... --Что есть жизнь, как не инстинкт выживания? С помощью этого инстинкта природа заставляет нас действовать, иначе мы все бы расслабились и исчезли как вид. Природа---жестокая зеленая мать. Инстинкт выживания есть стимул, а не привилегия. --Но если я не буду стариться... --На всех своих сверхъестественных агентов, особенно на некоторые Инкарнации, Время действовать перестает. Ты будешь жить, пока не умрешь, сколько бы дней, лет или столетий тебе ни отведено, но твой нынешний физический облик не изменится.---Она подвела его к настенному зеркалу. --Сверхъестественные агенты?---Зейн все еще хватался за второстепенное, не в силах добраться до сути ситуации.---Инкарнации? --Смерть, Время, Судьба, Война, Природа,---перечислила она.---Главные полевые агенты, действующие между Богом и Сатаной, неподотчетные любому из них. Если бы любому из нас предстояло умирать, как и простым смертным, мы стали бы беспокоиться о судьбах своих душ, а это привело бы конфликту интересов. Поэтому мы и бессмертные, какими должны быть, и не отчитываемся ни перед одной, ни перед другой сверхвластью. Но мы обязаны делать свое дело, иначе порядок вещей сильно усложнится. --Свое дело...---слабо произнес Зейн.---Я не убийца. По крайней мере, не был им, пока этот... Судьба проницательно взглянула на него, и внезапно Зейн понял, что она знает о его матери. Он похолодел, в нем поднялась застарелая вина. Однако Судьба не стала об этом говорить. --Конечно, нет,---согласилась она, разглядывая тело на полу.---Это было лишь неудавшееся самоубийство. Смерть не убивает; она лишь забирает души умирающих---спорные души,---иначе они окажутся потеряны и обречены вечно бродить неприкаянными. Теперь Зейн нашел зацепку для спора: --В мире пять миллиардов людей! Около ста миллионов ежегодно умирает. И Смерть должна забирать ежесекундно несколько душ, разбросанных по всей земле. Это невозможно! --Вполне возможно, но, пожалуй, непрактично,---ответила она.---Посмотри в зеркало, пожалуйста. Зейн посмотрел. На него уставился прикрытый капюшоном череп. Обтянутые перчатками кисти рук были кистями скелета, а из ботинок торчали лишенные плоти кости. Он приобрел облик Смерти. --В этой униформе ты, разумеется, невидим для большинства людей,---пояснила Судьба.---Тебя могут видеть клиенты, те, кто близок к ним эмоционально, и некоторые истинно религиозные люди, но остальные тебя не заметят, если ты не станешь привлекать к себе внимание. --Но я вижу себя в зеркале---в облике Смерти. Да люди в обморок упадут, завидев меня! --Наверное, я неточно выразилась. Ты невидим не физически, а социально. Люди видят тебя, но не распознают твою значимость и забывают, едва ты проходишь мимо. Однако сняв униформу, ты лишаешься и своей мощи. Становишься уязвимым, начинаешь стареть. Так что не выходи из роли без причины. --А почему у Смерти может появиться желание выйти из роли? Она едва заметно улыбнулась: --Иногда общение исключительно с клиентами становится скучным. Говорят, в облике Клото я привлекательна.---Внезапно она стала молодой прекрасной женщиной с изумительной фигурой, настолько светловолосой, что ее волосы казались светящимися, и с алебастрово-белой кожей. Но глаза остались прежними, неуютно всезнающими.---И все же я не смогу привлекать тебя столетия, а то и десятилетия подряд. Поэтому время от времени мы должны общаться и со смертными. Зейн стал гадать о том, через сколько десятилетий или столетий ему может наскучить столь ослепительная красавица. Мысль была интригующей, но он прогнал ее и вернулся к более насущным проблемам: --Но как одна-единственная Смерть может забирать по несколько человек в секунду? Пока мы с тобой разговариваем, умерли, должно быть, уже сотни человек! А я не забрал их души. Да и он, думаю, тоже.---Зейн указал на тело своего предшественника. --Вижу, придется объяснить подробнее.---Судьба приняла прежний облик и уселась на лучший из оставшихся у Зейна стульев. Ее взгляд упал на Камень Богатства, лежащий рядом на столе.---О, вижу, и ты обзавелся этим хламом. Ты им пользуешься, когда нужна мелочь для телефона? --Что-то вроде того,---смущенно признался Зейн. --Я такие уже видела. Это паршивого качества рубины из Индии, импортируемые оптом и продающиеся партиями по пять тысяч карат по пятьдесят центов за карат. Технически это корунд, но слишком скверного качества, чтобы удержать достойное заклинание. Как вижу, находятся идиоты, согласные платить за некоторые из них по цене драгоценных камней. --Верно,---согласился Зейн, прикрывая капюшоном покрасневшее от стыда лицо. --Впрочем, в качестве дешевой новинки эти камни не так уж и плохи. Иногда в такой камень удается запихнуть заклинание помощнее, и тогда он даже способен отыскивать долларовые бумажки. Но можно считать аксиомой, что ни один такой камень себя не окупает. Зейн вновь с болью вспомнил прелестную, богатую и романтическую Анжелику. --Верно,---повторил он. --Что ж, теперь тебе деньги не нужны. Разве что надолго сбросишь униформу и успеешь проголодаться. Советую на этот случай приобрести небольшой рог изобилия. Однако ты будешь слишком занят на работе, пока не наберешь достаточный опыт. --Но я и сейчас не понимаю, как... --Я как раз собиралась объяснить. Личное внимание Смерти требуется совсем немногим людям. Подавляющее большинство справляются с переходом сами---хотя, разумеется, происходит это благодаря желанию смерти. --Желанию смерти? --Нет, ты и в самом деле новичок! Погоди-ка, мне нужна аналогия. Ты ведь знаешь, что тело продолжает дышать, даже если ты не обращаешь на это внимания или спишь? И здесь примерно то же самое. Власть Смерти близка и лична, но она также отдаленна и безлична. Когда Смерть приходит к клиенту лично, это подобно осознанному дыханию; когда же Смерть просто позволяет душе расстаться с телом без своей помощи, это напоминает автономную систему, автоматическое функционирование тела. Но после смерти эти функции прекращаются, как сознательные, так и бессознательные. Когда умирает Смерть, все смерти в мире прекращаются, пока новая Смерть не примется за работу. Прежняя Смерть, к примеру, пока еще не мертва окончательно, потому что его душа еще не рассталась с телом. Он не может умереть, пока ты не начнешь действовать, хотя его телу уже никогда не ожить. Вот почему так важно провести замену как можно скорее. Представь, какой начнется бардак, если люди перестанут умирать! --Ну, не знаю. Если люди станут жить вечно... --Мне некогда оспаривать глупости!---рявкнула она.---Тебе достаточно удовлетвориться ответом, что первая душа, которой ты займешься лично, позволит всем остальным душам расставаться с телами естественным образом и по личному расписанию, определенному моими нитями. Полчаса я еще могу вытерпеть, и я все устроила. Но через полчаса начнется неразбериха. --А за какими душами я... то есть, Смерть, должен являться лично? Все равно не понял... --Это связано с природой душ и балансом добра и зла в каждой из них. Каждая добрая мысль и деяние делают душу легче, а каждый злобный поступок или мысль отягощают ее. Новорожденный, как правило, наиболее близок к тому, что мы называем истинной невинностью; зло может пробраться в человека, лишь если он осознает себя. Как сказал Уильям Хенли: "Неважно, как узки врата, Как длинен перечень грехов, Я властелин своей судьбы, Я капитан своей души". Поэтому чем моложе умирающий, тем больше вероятность того, что его душа осталась невинной и поднимется на Небеса, когда освободится. Как сказал Уильям Вордсворт: "Не в полном беспамятстве и не нагими, а окутанные облаками славы приходим мы от Бога, кто есмь дом наш: небеса осеняют наше младенчество!" Когда мы с возрастом обретаем свободу воли, зло начинает копиться в душе, отягощая ее, пока баланс не становится отрицательным. Такие души, высвободившись, проваливаются вниз, как свинцовые грузила. Но некоторые души находятся в равновесии, равно отягощенные как добром, так и злом; они не поддаются доминирующему притяжению и цепляются за привычную оболочку. Именно им и нужна помощь. --Так вот чем занимается Смерть!---воскликнул Зейн, до которого, наконец, дошло.---Собирает равновесные души! --И тщательно их сортирует, определяя правильное место назначения,---закончила за него Судьба.---А те немногие, что находятся в идеальном равновесии, должны быть доставлены в Чистилище для профессиональной обработки. --Так это и в самом деле станет моей работой? Собирать равновесные души? --И облегчать перемещение всех остальных,---согласилась Судьба.---Да, это твоя работа. Поначалу она может показаться тебе трудной, но в любом случае она лучше, чем альтернатива.---Она взглянула на виртуально мертвую Смерть. Зейн содрогнулся. --Но почему на его место был выбран именно я? Я совершенно непригоден! Или тут чистая случайность? Судьба встала. --Предпочитаю ответить на этот вопрос в другой раз. Больше я не могу отвлекать тебя от выполнения обязанностей. --Но я даже не знаю, как отыскивать своих... клиентов! --Где-то должна иметься книга с инструкциями. Мортис тебе поможет. --Кто такой Мортис? Она огляделась. --О, чуть не забыла. Обязательно прихвати принадлежности. Я точно не скажу, как они работают, но тебе они потребуются. --Принадлежности? --Драгоценности. Магические устройства. --Мой Камень Богатства? Не понимаю... --Да нет, зачем тебе этот хлам? Все, что связано с твоей прежней жизнью, оставь здесь. Особенно звезду. Даже лучшие сапфиры почти бесполезны при поисках богатства, а это один из худших. Часы тоже оставь, и кольца, если они у тебя есть. С твоей прежней жизнью покончено.---Она направилась к двери. --Но мне еще так много надо узнать!---жалобно воскликнул Зейн. --Тогда займись делом, Смерть,---посоветовала Судьба, закрывая за собой дверь. Охваченный отчаянием, Зейн обвел взглядом комнату, отыскивая хоть какую-то зацепку с реальностью. Ну как он мог стать Смертью? Он даже представить ничего подобного не мог! Он заметил что-то мерцающее. То были массивные часы на запястье мертвой Смерти, вряд ли уместные на трупе Зейна, который провалился в настолько глубокую финансовую дыру, что уже не смог выкупить заложенные часы. Это, несомненно, одна из его принадлежностей. Он наклонился, с легкой брезгливостью снял часы и надел их себе на запястье. Они и в самом деле оказались массивными, добрых четыре унции весом, но сидели на руке удобно, словно были подобраны по размеру. Мерцание сразу прекратилось. Очевидно, часы просто привлекали к себе внимание, чтобы он их не проглядел; они полагались ему по должности. Были они, разумеется, угольно-черными: механический инструмент с автоматическим подзаводом, выглядящий скучновато, но дорого. Но почему Смерть пользуется механическими часами, какого бы они ни были качества, а не совершенными электронными или миниатюрными магическими солнечными? В тот момент Зейн не мог ответить на этот вопрос. Возможно, его предшественник был консервативен. И прожил многие столетия, пока не проявил беспечность, а за это время отстал от современности. Странно, подумалось Зейну, что он не испытывает особого сочувствия к человеку, которого убил. Исходное потрясение от самого акта убийства понемногу стихало, оставив в основном ужас от факта убийства, словно он увидел подобную жестокость по телевизору. Быть может, причиной этой нарастающего безразличия было то, что для него Смерть так и осталось безликим "оно", а не человеческим существом. Но теперь он, Зейн, стал этим "оно". Он заметил новое мерцание. Оно исходило от украшения в ухе покойника и было едва заметно, потому что левое ухо Смерти было прижато к полу. Конечно же, надо взять и его; это тоже одна из драгоценностей, упомянутых Судьбой. Нервничая, он заставил себя пойти на новый контакт с мертвой плотью и снял украшение. Это оказалась серьга с красиво поблескивающим красным гранатовым кабошоном, округлым с одной стороны и плоским с другой. Серьга предназначалась для ношения в проколотой мочке уха, а у Зейна мочка была целой. Помедлив, он сунул серьгу в объемистый карман плаща. В коридоре послышались шаги, затем в дверь робко постучали. --Мистер З, вы в порядке?---услышал он голос пожилой соседки, любопытной, но вполне приятной женщины. Зейн застыл. Что делать? Если он ее впустит... --Мистер З!---крикнула соседка уже встревоженно. --У меня все в порядке!---отозвался Зейн. --Мистер З,---повторила она.---Я слышала в вашей комнате звук, похожий на выстрел. Ответьте мне, пожалуйста! --Все в порядке!---рявкнул Зейн. Дверь открылась, женщина заглянула в комнату. --Мистер З, почему вы не отвечаете? Я знаю, что вы дома; я видела, как вы заходили. Может, что-то случилось... может, в вас стрелял грабитель... --Я дома! И никакого грабителя нет!---заорал Зейн.---Прошу вас, уйдите! Соседка вошла в комнату. --Но я точно слышала...---Тут она заметила на полу тело. Теперь на нем была одежда Зейна, хотя он и не помнил, как переодевал труп; наверное, это сделала Судьба, пока его отвлекла ошеломляющая необычность ситуации. --Мистер З! Вы ранены!---заверещала соседка, бросаясь к телу, и пробежала мимо Зейна, даже не заметив его.---Да вы... мертвы! --Похоже на то,---несколько хмуро подтвердил Зейн. Теперь его снова захлестнул шок от содеянного, вызванный реакцией соседки. Он настроился на самоубийство---а вместо этого убил другого человека. Он убийца! События, последовавшие сразу за этим, оказались настолько удивительными, что ужас куда-то улетучился. Теперь он вернулся и потряс Зейна. В своей жизни он совершил немало сомнительных поступков, а сегодня---худший из них, потому что никогда прежде он никого не убивал. Ну... технически он убил. Но то был особый случай, и его мать... Он оборвал эту мысль. Он испытывал вину, и он в самом деле несколько закалился, сталкиваясь со злом в этом мире. И все же... Соседка обернулась и теперь заметила его. --О, офицер!---воскликнула она.---Я так рада, что вы здесь. Мистер З мертв! Боюсь, это самоубийство! Я услышала выстрел, и он не отвечал... Но почему она так долго выжидала, прежде чем проверить? Он выстрелил полчаса назад. Должно быть, ей потребовалось как раз столько времени, чтобы любопытство достаточно окрепло. --Да, спасибо,---мрачно отозвался Зейн.---Я заберу тело. --О, какое облегчение!---Соседка выскользнула в коридор. Зейн слегка расслабился. Значит, это правда: в облике Смерти он почти нераспознаваем. Женщина не узнала в нем ни его самого, ни Смерть; она приняла его за полицейского, то есть за того, кого ожидала увидеть. Скоро она разнесет новость по всему дому. Зейн вышел из комнаты, прошел по узкому коридору и спустился по лестнице к ожидающей его машине. По пути его осенило: он понял, что Камень Смерти в той лавочке отреагировал технически правильно, но совершенно ошибочно по сути. Он оповестил о встрече со Смертью, но не подсказал, что Зейн получит новую работу и станет бессмертным. В том-то и проблема со знамениями: они намекают на факт, не намекая на последствия. Он остановился. Какая еще ожидающая машина? Своей машины у него не было, и никто не говорил, что она у него есть. И тем не менее он предположил... что? А как вообще перемещается Смерть? Ему что, предстоит летать, размахивая руками, или же ехать на машине? Как бы то ни было, а перемещаться ему придется. Он остановился и огляделся, позволяя глазам привыкнуть к ночной темноте. Да, тут есть машина: бледный лимузин, нахально припаркованный на стоянке домовладельца. Тот наверняка откатил бы с этого места машину наглеца, но как раз сегодня его не было дома. Вероятно, это совпадение благоприятствовало действиям---как там их назвала судьба?---Инкарнаций. В конце концов, как может Смерть выполнять свои обязанности, если ее машину куда-то увозят раздраженные смертные? Зейн решил, что это его машина, потому что ее парковочные огоньки ему подмигивали. Принадлежности Смерти не желали, чтобы Смерть о них позабыла. Не будь ситуация столь мрачной, это даже могло бы доставить Зейну удовольствие. Он приблизился к машине и обошел ее сзади. На номерной табличке значилось "МОРТИС". Это объясняло имя, упомянутое Судьбой; ему почему-то подумалось, что она упоминает кого-то, но она, очевидно, имела в виду машину. На бампере красовалась наклейка: "СМЕРТЬ ЕСТЬ СПОСОБ, КАКИМ ПРИРОДА СОВЕТУЕТ ТЕБЕ---НЕ СПЕШИ". Вот так. Зейн открыл дверцу и уселся на роскошное сиденье водителя. Автомобиль оказался как раз таким элегантным и комфортабельным, каким он его представлял. Каждая его деталь свидетельствовала о качестве и солидности. Сиденья были обиты настоящей кожей аллигатора, а металлические причиндалы сделаны из хрома. Машина наверняка стоила тридцать пять тысяч долларов в заводском варианте---еще до того, ее снабдили дорогими прибамбасами. Зейн даже не был уверен, что осмелится на ней уехать. Часы замигали, привлекая к себе внимание. Хоть и механические, они были снабжены встроенной магией. Светящиеся стрелки показывали точное время---пять минут девятого вечера---но двигалась еще одна стрелка, красная. Недавно ее не было; секунды отсчитывались в миниатюрном окошке слева, напротив окошка даты справа. Красная стрелка перемещалась, и он понял, что у нее какая-то другая функция, а не отсчет секунд. Но какая? Едва она пересекла отметку полудня, другая стрелка---на миниатюрной тридцатиминутной шкале под цифрой "12"---дернулась от цифры "9" к цифре "8". Значит, это нечто вроде секундомера, только идущего задом наперед: красная стрелка перемещалась справа налево. Но что она отсчитывает? Таймер обратного отсчета, понял он. Часы показывали, что ему осталось менее восьми минут чтобы что-то сделать или куда-то попасть. Но что? Или куда? По спине пробежали холодные мурашки. Сейчас он Смерть, или ее бледное факсмиле. Он должен забрать свою первую душу! Зейн взбунтовался. Он не искал эту должность! И лишь чистая случайность проделала с ним этот невероятный фокус. Но случайность ли? Ему в голову уже закрадывалось сомнение. Если та женщина действительно была Судьбой, то она, наверное, измерила нить его жизни; она и направила его к этой проклятой судьбе. Она специально подстроила такую ситуацию. И поступив так, по сути убила его предшественника. Но почему? Часы настойчиво мигали. У него осталось шесть минут. Зейн не знал, что будет, если он опоздает, но уже понял, что эти сверхъестественные существа играют жестко. Возможно, его предшественник с чем-то не справился, поэтому Судьба и позаботилась о его устранении. И вины после этого явно не испытывала. А если Зейн лопухнется, она и с ним способна проделать то же самое. Он пока не был уверен, что думает о своей новой работе, но точно знал, что еще не готов к ней. Так что лучше поскорее за нее взяться, и тем самым выиграть время на размышления о том, какие чувства он к ней испытывает, и какой реальный выбор у него имеется. Где та инструкция, о которой упоминала Судьба? Зейн ее не видел, а искать некогда. Может, ее вообще потеряли столетия назад. Зейн взялся за руль машины по имени Мортис и поставил правую ногу на акселератор. А где же ключ? Ключа нет. Может, он остался у предшественника? Зейн вздрогнул. Пусть его подставили, но он не собирался возвращаться к началу этого дурацкого приключения. Он взглянул на панель, надеясь на альтернативу. В конце концов, многие приборы управляются мелкой магией, равно как и многие магические устройства имеют механические органы управления. А вот простой переключатель с надписью "ВКЛ/ВЫКЛ". Зейн щелкнул на "ВКЛ"... и машина ожила. Осветилась панель, заработало радио, а ремни безопасности надежно прижали его к сиденью. Мотор урчал, полный скрытой мощи. О, да, замечательная машина! Ну, чему быть, того не миновать. Зейн отыскал рукоятку передач, включил задний ход и тронул машину с места. Она слушалась руля изумительно, и шла поразительно плавно. Да, Смерть живет не в спартанской простоте! Предупреждающе запищал сигнал, зеркало заднего вида замерцало: дорога не была свободна. Через секунду проехавшая машина освободила ее, и он смог выехать на мостовую. Машина продолжала двигаться плавно, откликаясь на его малейшие движения столь быстро и точно, что казалась живой. Зейн не был экспертом по автомобилям, но предположил, что это один из лучших в своем классе. Он не был магическим по сути, но как средство перемещения оказался не менее хорош, чем любой магический шедевр. О, да, Смерть владела только лучшим! И все же прежняя Смерть, несмотря ни на что, была мертва. И это суровая реальность. Убийца смерти унаследовал ее состояние. Зейн включил переднюю передачу и осторожно поехал вперед, привыкая к чудесному автомобилю. Управлять им в потоке других машин было легко---окна и зеркала давали превосходный круговой обзор, а колеса словно сами выбирали дорогу. Возможно, имелись и противоаварийные датчики, определяющие расстояние до соседних машин. И вообще как водитель Зейн превзошел самого себя---с тех пор как бедность несколько лет не позволяла ему обзавестись машиной. Часы показывали, что у него осталось четыре минуты. Но куда он едет? Зейн осмотрелся и понял, что направляется на запад. Но это вовсе не значило, что он едет туда, где ему следует быть. Тогда как же Смерть находит свои жертвы? Жертвы? Ему не понравилось это слово! Судьба пользовалась термином "клиент"; так оно звучит лучше. Но как ни называй, способ должен иметься. Зейн ощупал плащ и обнаружил внутренний карман с каким-то предметом внутри. Он извлек его и осмотрел, не останавливаясь. Это оказался браслет со сломанным зажимом. Теперь понятно, почему предшественник его не носил. Похоже, ему уже на многое было наплевать! Но каково назначение этого предмета? В браслет были вделаны три драгоценных камня. Один---оранжево-желтый "кошачий глаз"; половину его полированной поверхности занимал глаз, выглядящий почти как живой. Средний---розовый камень, перечеркнутый стрелкой. Третий---зеленоватый камень, покрытый решеткой из бороздок, вероятно, кварц---по-своему красивый и с двумя включениями на поверхности, светлым и темным. На прямоугольной решетке угадывались едва заметные изогнутые линии. Зейну эти камни ничего не подсказали, а часы намекали, что у него осталось всего две минуты. Надо срочно что-то делать! Он свернул за угол, и тут розовый камень изменился. Стрелка развернулась в новом направлении. Нет... это машина развернулась, потому что стрелка указывала прежнее направление, на северо-запад. Зейн надавил на акселератор и выехал на скоростную полосу. Водитель рядом протестующе засигналил, но место уступил. Зейн снова повернул на перекрестке и направился теперь на восток---и стрелка снова повернулась. Она явно указывала нужное направление. Он повернул на север, потом на восток, пытаясь по мере возможности выдерживать заданное направление. Стрелка по-прежнему показывала на северо-запад, но теперь и изображенный на камне кошачий глаз стал увеличиваться. Наверняка это означало, что он приближается. Камень указывал перспективу, подсказывая ему, что он приближается к месту назначения. Но глаз увеличивался слишком медленно; если скорость его увеличения останется линейной, он не успеет доехать за оставшееся время. У Зейна неизвестно откуда появилось ощущение, что успеть он просто обязан. Неужели опоздание приравнивается к откровенному провалу? Зейн очередной раз свернул за угол---и тут зеленый решетчатый камень засветился. Что это означает? После очередного поворота он заметил, что на приборной панели осветилась какая-то кнопка, ритмично вспыхивая в такт мерцаниям решетчатого камня. Решив провести эксперимент, Зейн снова свернул, игнорируя дружные протесты других водителей, и нажал на кнопку как раз в тот момент, когда она вспыхнула. Машина рванулась вперед. Городские дома слились в размазанную полосу. Зейну показалось, будто он очутился в космическом челноке, мчащемся над землей на сверхзвуковой скорости. И тут мелькание прекратилось столь же внезапно, как и началось. Зейн изумленно огляделся. Он немедленно понял, что оказался в другом городе, наверняка на значительном расстоянии от Килваро---возможно, на другом конце континента. Не исключено, что в крупном портовом городе Анкоридже. Но гадать ему было уже некогда. Кошачий глаз резко и существенно увеличился, два пятнышка на решетчатом камне слились, а на часах пошел отсчет последней минуты. Цель была совсем близка. Убедившись в этом, Зейн стал действовать более уверенно. К тому же он приобрел кое-какой опыт в обращении с принадлежностями Смерти. Теперь он знал, что глаз должен расти, пока не займет всю площадь камня, и произойдет это в месте назначения. Когда же стрелка начала перемещаться, хотя он ехал по прямой, Зейн понял, что прибыл на место. Как раз вовремя---красная стрелка часов отсчитывала последние тридцать секунд. Глаз увеличился до предела, стрелка описала полный круг. Он был на нужном месте---но не видел клиента. Его машина миновала самый обычный перекресток. Неужели ложная тревога? Зейн сбросил скорость и встал у кромки тротуара. Он-то думал, что все сделал правильно, а оказалось, что это не так. Стрелка замерла, указывая в направлении, откуда он приехал. Указывая в никуда. Красная стрелка на часах замерла. Миновала последняя секунда. С перекрестка донесся грохот. Небольшой грузовик резко свернул влево и врезался в крохотную японскую микролитражку. Зейн выключил мотор и вышел из машины, даже не подумав, не нарушил ли он правила парковки. Потом торопливо зашагал к месту аварии. Водитель грузовика был оглушен, но сознания не потерял. А женщине в маленькой машине шею пронзил огромный осколок якобы безосколочного стекла. Она истекала кровью, заливавшей приборную панель, но была еще жива. Потрясенный Зейн остановился. Спасти жизнь женщине было уже невозможно... но что ему надо сделать? Вокруг уже останавливались другие машины, садились летающие ковры, собиралась толпа. На мгновение стекленеющие глаза женщины прояснились. Она увидела Зейна, и ее зрачки сжались в точки. Она попыталась закричать, но кровь заливала ей горло, заставляя молчать. Кто-то коснулся его локтя. Зейн подскочил. Рядом стояла Судьба. --Не мучь ее, Смерть. Кончай быстрее. --Но она еще не мертва! --Она не может умереть... окончательно... пока ты не возьмешь ее душу. И будет ужасно мучиться, пока ты не положишь ее мучениям конец. И ее, и мукам всех остальных, пытающиеся умереть, пока ты здесь стоишь. Делай свое дело, Смерть. Зейн шагнул к разбитой машине. За ним следили наполненные ужасом глаза женщины. Возможно, ничего другого она видеть не могла, но его она видела---а Зейн по недавнему собственному опыту знал, как жутко смотрится со стороны Смерть. Но он не знал, как ему полагается оборвать ее жизнь. Одежда жертвы разорвалась, и Зейн видел, что осколки стекла изуродовали ей и правую грудь, превратив ее в кровавое месиво. Да, ее мучения надо прекратить быстро, и все же женщина пыталась не подпустить к себе Смерть. Она подняла левую руку, заслоняясь, и Зейн увидел, как свешивается сломанная в запястье кисть. Никогда прежде ему не доводилось сталкиваться с такой физической и эмоциональной болью, даже когда его мать... Он протянул к ней руку, все еще не зная, что делать. Рука женщины попыталась ее остановить, но плоть Зейна прошла сквозь нее без малейшего сопротивления. Его согнутые пальцы нащупали в ее голове нечто вроде паутины. Зейн выдернул руку---и она вышла наружу с зажатой в пальцах прозрачной пленкой, напоминающей поверхность мыльного пузыря. Он попытался с отвращением стряхнуть ее, но она липла к руке. Зейн попробовал соскрести ее зажатым в другой руке браслетом. Пленочка порвалась, но теперь прилипла к левой руке. --Это на тебя непохоже, Смерть,---неодобрительно произнесла Судьба.---Ты терзаешь ее душу. Ее душу! Глаза Зейна едва не остекленели, как у несчастной женщины. Он шагнул назад---и поврежденная душа потянулась следом, растягиваясь между ним и искалеченным телом, словно не желая с ним расставаться. Потом последние шелковистые пленочки лопнули и сжались. Зейн держал в руках душу, напоминающую сброшенную кожицу линяющей змеи. Женщина в машине наконец-то умерла. На ее лице застыли ужас и мука. Смерть взяла ее душу и прекратила мучения. Но прекратила ли? --И что мне делать теперь?---спросил он Судьбу. Тело его сотрясала дрожь, мышцы наполнила неприятная слабость. --Сверни душу, положи ее в мешок и езжай к следующему клиенту,---ответила она.---Когда появится время, проведи анализ души и определи, в какую из сфер ее следует отправить. --Какие еще сферы?---тупо переспросил он. Мысли в его голове еле ползли, словно залитые кровью клиента. --Небеса или Ад. --Но я не судья этим душам! --Нет, судья... отныне. И постарайся делать поменьше ошибок.---Судьба повернулась и пошла прочь. Зейн уставился на свисающую складками душу. Мимо него проходили люди, но никто его не замечал. С тем же результатом он мог стоять здесь и один. Он неуклюже свел руки, складывая тонкий материал, как простыню. Он сгибался не там, где ему хотелось, и морщился, к тому же мешали порванные места, но Зейн складывал его вновь и вновь, пока не получился очень маленький и легкий пакетик; физической массы душа почти не имела. Он снова порылся в карманах и отыскал полотняный мешок, куда и положил сложенную душу. Потом его стало выворачивать, но подвел пустой желудок. Как же он опозорился на своем первом вызове! Прибыла полиция и скорая помощь, люди принялись извлекать искалеченные останки жертвы из обломков машины. Полицейские опрашивали свидетелей, но никто и не подумал спрашивать Зейна. Он уже начал понимать, как такое получается: он не был невидим, а просто незаметен. Кроме тех, кому его положено замечать. Он забрал свою первую душу. Ему и так было ясно, что все получилось далеко не лучшим образом. Он напугал женщину, продлил ее страдания, пока нерешительно на нее пялился, да еще грубо вырвал из нее душу. Вряд ли такое можно назвать образцовым выполнением новых обязанностей. Часы замигали вновь. Красная стрелка двигалась. У него семь минут, чтобы добраться до следующего клиента. --Лучше я сам умру!---пробормотал он, и тут же усомнился в искренности своих слов. Жизнь может стать паршивой, и должность его нынешняя тоже паршивая, но смерть еще хуже. Какой же пыткой может оказаться человеческая жизнь! А какая у него альтернатива? Зейн торопливо зашагал к своей машине. Он еще не знал нормальной частоты вызовов, но предположил, что список клиентов растет, пока он занимается очередным. А может, и нет. Может, Судьба подгадала так, чтобы сменить его предшественника в период относительного затишья. Он сориентировался и поехал в нужном направлении. Когда зеленая решетка засветилась, он нажал кнопку на панели---и помчался к месту назначения на гипертяге. На этот раз оно оказалось далеко на юге, вероятно, на порядочном расстоянии от экватора. Но когда машина сбросила скорость в новом городе, браслет-указатель функционировал нормально, и никто, казалось, не заметил его внезапного появления на улице. Зейн вовсе не был уверен, что работа по собиранию душ ему нравится, но уклоняться от нее ему уже не хотелось. Сколько еще мучилась бы та женщина в покореженной машине, если бы он, Смерть, не явился вовремя за ее душой? Ему даже думать об этом не хотелось. Машина шла гладко, умело маневрируя среди других. Править ею было одно удовольствие. Поглядывая на глаз и стрелку, он быстро приехал на место. Где он сейчас? Может, в Бразилии, в сердце южного континента? Но нет---теперь он увидел, что находится возле больницы в Фениксе, штат Аризона. Значит, никакой экватор он не пересекал, а просто неверно оценил скорость. Что ж, такой опыт приобретается не сразу. Он оставил машину на стоянке для посетителей, запахнул поплотнее плащ и вошел, немного нервничая. Он не любил больницы, особенно с тех пор, как там долго лежала и страдала его мать. Тем не менее он понимал, что Смерть будут часто вызывать именно в больницу, поскольку там умирает много безнадежно больных. Никто не преградил ему путь, хоть он и прибыл в то время, когда посетителей уже не пускали. Очевидно, его принимали за врача или работника больницы. Наверное, так оно и есть; его функция здесь одна из основных. Зейн отыскал клиента. Им оказался старик, лежащий в четырехместной палате. Каждого из четверых оплетали трубочки и провода, подключенные к аппаратуре; все они выглядели неизлечимо больными. Зейн ненавидел такие палаты! Ему захотелось убежать, но он не имел на это права. Его тревожила мысль, что клиента ужаснет его внешность, но подобраться к нему незаметно не было никакой возможности. Кроме того, он явился на две минуты раньше срока. Зейн решил приступить сразу к делу. В конце концов, хуже, чем в предыдущем случае, уже не будет. И он подошел к кровати. --Привет. Слово прозвучало как-то странно: словно в кармане раздалось эхо. Сперва никто из четырех пациентов не отреагировал, и это дало Зейну несколько секунд разобраться с загадкой. Сунув руку в карман, он нашарил там серьгу, снятую с прежней Смерти. Значит, эхо исходило от нее? Почему? --Привет,---повторил он. Точно, звучит именно серьга. Глаза клиента медленно повернулись к нему. Беззубый рот медленно произнес несколько слов: --Наконец-то, Смерть! Клиент говорил на иностранном языке, но Зейн его понял, потому что серьга сделала перевод. Он понял, что это магическое переводное устройство, еще один зачарованный камень. Естественно, у Смерти дела по всему миру, и ей надо понимать любой язык. Зейн сунул серьгу в левое ухо; потом он подвесит ее нормальным способом. Возня с серьгой отвлекла его от дела; клиент уже смотрел на него выжидательно. Зейна это потрясло: --Ты ждал меня? Ты не боишься? --Ждал ли я тебя? Да я тебя уже полгода призываю! Боюсь ли... Я уже думал, что никогда не выберусь из этой тюрьмы! --Из больницы? По-моему, она неплоха. --Из своего тела. Ах, вот оно что... Серьга-переводчик работала в обоих направлениях, потому что старик понимал слова Зейна. --Так ты хочешь?.. Старик подмигнул: --Ты что, новичок на этой работе? --Как ты узнал?---поперхнулся Зейн. --У меня уже была близкая встреча со Смертью. Тот был старше тебя. На черепе было больше морщинок. От его вида я так перепугался, что выскочил обратно в жизнь. Я умирал на операционном столе, но операция оказалась успешной. В тот раз. --Да, я тебя понимаю,---согласился Зейн, снова вспомнив о своей матери. --Тогда у меня был запас желания жить, и он проявился, когда смерть бросила мне вызов. Но теперь мое состояние стало намного хуже. Ни наука, ни магия уже не могут унять эту боль. Вернее, могут, но лишь притупив мой разум, а такого я не желаю... Как бы то ни было, я подозреваю, что смерть лишь переход к такому же существованию, но уже без бремени тела. Некоторые люди даже не успевают понять, что они умерли. А мне все равно, пойму я, или нет, лишь бы боли не стало. Так что моя воля к жизни ослабела, и я готов с ней расстаться. Надеюсь, ты свое дело знаешь. Зейн взглянул на часы. Он уже просрочил минуту! --Я тоже на это надеюсь,---сказал он.---Я слишком долго с тобой разговаривал. Старик снова улыбнулся: --Мне было приятно, Смерть. Пусть ненадолго, он мне полегчало. И если ты увидишь человека, которому действительно поддерживают жизнь против его воли, ты должен освободить даже его силой, если придется. Думаю, ты сможешь так поступить. И вновь Зейн вспомнил о своей матери. --Я уже поступил так однажды,---шепотом согласился он.---У человека есть право умереть в положенный срок. И я верю в это. Но кое-кто может назвать такое убийством. --Кое-кто может,---согласился клиент.---Но они дураки.---Тут его лицо исказилось от боли.---Ах, время пришло!---выдохнул он.---Делай свое дело, Смерть! Зейн протянул руку. Его пальцы прошли сквозь тело клиента и нащупали паутинку души. Он аккуратно извлек ее, стараясь не порвать. Глаза старика остекленели; он был мертв и удовлетворен этим. Три остальных пациента так и не обратили на него внимания. Они не поняли ни того, кто именно вошел в палату, ни того, что их сосед умер. Зейн сложил душу и положил ее в мешок. К счастью, у него появился кое-какой навык. Да и на сердце у него полегчало, ведь он знал, что избавил этого клиента от напрасных страданий. Похоже, его работа не столь уж и отвратительна, как казалось. Он взглянул на часы. На них снова шел обратный отсчет, но у него в запасе было еще полчаса. Кошачий глаз был велик, значит, и место следующего вызова где-то рядом. Наконец-то ему не было нужды торопиться. Зейн приехал в парк на окраине Феникса и остановился. Раскрыл мешок с душами, сунул в него руку и извлек одну. Потом аккуратно развернул и расправил на ветровом стекле. Это оказалась неповрежденная душа---та самая, что он извлек последней. На поверхности души, подсвеченной фарами проезжающих мимо автомобилей, виднелись светлые и темные участки, как на листе с тестом Роршаха. Зейн с восхищением рассматривал их сложное переплетение, но не мог понять, что это такое. Куда следует направить эту душу---на Небеса или в Ад? В голове у него возникла мысль, словно воспоминание о прежнем существовании. Зейн открыл встроенный в приборную доску отсек. И точно, внутри отыскалось еще несколько драгоценных камней. Да, он и в самом деле сменил бедность на богатство! Два камня тускло мерцали, и Зейн извлек их. Это вновь были два кабошона---отполированные полусферы, одна тускло-коричневая, а другая тускло-желтая. Он сложил их и получил сферу, немного напоминающую темную и светлую стороны Луны. Наверное, это и были лунные камни. Да, они явно составляли пару, но каково их назначение? Он разделил полусферы и поднес темный камень к расправленной душе. Камень голодно вспыхнул. Зейн провел им над поверхностью, и над каждым темным пятнышком камень снова вспыхивал. Ага! Зейн повторил операцию с желтым камнем. Тот вспыхивал над светлыми пятнышками. Если темные участки соответствовали злу, а светлые---добру, то сейчас у него в руках аналитический механизм. Каждый из камней реагирует на один из аспектов души, и он может научным способом провести магический анализ. Но как оценивать баланс? Может, камни увеличивают при этом вес? А есть ли у него весы? Он порылся в том же отсеке, но весов не нашел. Что ж, наверное, в нужный момент механизм оценки станет очевидным. А бесплодно гадать ему некогда. Зейн провел темным камнем по краешку души, потом еще раз---чуть пониже. Темные пятнышки, вспыхивая, втягивались в камень. Над уже обработанными участками ничего не происходило, значит, любой из грехов камень поглощал только раз. При этом он постепенно темнел, но тяжелее в руке вроде бы не становился. Впрочем, изменение веса могло оказаться слишком малым. Когда он обработал всю поверхность души, камень стал почти черным. Да, эта душа воистину накопила много вины и грехов. Зейну хотелось бы узнать о них подробнее, но способа выяснить это он не знал. Клиент вел неоднозначную жизнь, пока его не свалил рак; пожалуй, это и все, что следует знать Смерти. Затем Зейн обработал всю поверхность души желтым камнем. Впитывая все доброе, что имелось в душе, тот светлел, и под конец засиял ярко, как полная луна. И что теперь? Камни, несомненно, изменились, измерив душу... но какой изменился больше? Темный определенно казался тяжелее светлого; значит ли это, что зла в душе оказалось больше, чем добра? Но, с другой стороны, светлый камень постепенно становился легче. Может, весь фокус в том, чтобы определить, какой из камней изменился больше? То есть, насколько потяжелел темный, и насколько полегчал светлый? И тут он сообразил и сложил оба камня. Они слиплись, словно два магнита, а поверхность контакта изогнулась, превратившись в восточный символ "инь-янь". Потом они слились. Зейн выпустил шар. Он завис в воздухе, почти безупречно уравновешенный. Так какова же судьба этой души? И тут шар стал медленно подниматься---баланс оказался в пользу Небес. Зейн выдохнул; он нервничал куда больше, чем сам сознавал. Его терзали сомнения как насчет метода анализа, так и судьбы славного старичка, с которым он недавно разговаривал. Славного ли? Не такой уж он и славный, раз накопил в душе столько зла! Шар мягко ткнулся в потолок машины. Окна были закрыты, так что улететь он не мог. Теперь Зейн предстояло послать душу на Небеса. Но как? Он снова порылся в загашнике и отыскал рулон липкой ленты и два пакета с шарами---легкими, так и стремящимися взлететь, и тяжелыми свинцовыми. Теперь все стало ясно. Зейн сложил душу в компактную массу, обмотал ее лентой и прилепил легкий шар. Потом открыл окно и выпустил посылку. Она взлетела в звездное небо и через секунду исчезла. Зейн надеялся, что пакет благополучно доберется до Небес. Ему не понравился настолько примитивный способ пересылки такой драгоценности, как душа. Наверняка возможно, раз в мире существуют самолеты и магические ковры, делать это более безопасно и эффективно. Но так, разумеется, действовал его предшественник; возможно, Зейну удастся что-то изменить, когда он побольше узнает о своей работе. Половинки камней вновь разделились, восстановив исходный цвет. Работа была сделана. Зейн положил камни на место. Часы отсчитывали последние десять минут. Он уже использовал передышку, пора было двигаться дальше. Зейн развернул машину и нажал кнопку гипертяги. На сей раз он мчался гораздо дольше. Выглянув в окно, он увидел воду. Судя по компасу, он несся на восток через океан. Покинув ночь, он вновь вернулся в день. И тут Зейн вспомнил, что работать он начал вечером, первого клиента обработал в конце дня, а второго снова вечером. Планета вращалась, не обращая на него внимания, и он то покидал день, то снова выныривал из ночи. Вскоре показался берег. Машина сбросила скорость, прокатилась по короткому пляжу, через строительную площадку, где возводился модернистский двадцатиэтажный жилой дом, сквозь---а не вокруг---зазубренную горную гряду, мимо заполнившей долину деревушки из белых оштукатуренных домишек, сквозь оливковую рощу, мимо пасущихся лошадей, и выехала в поле. Теперь клиент был уже близко. Он так и не смог понять, почему гипертяга никогда не доставляла его точно к цели; возможно, на больших расстояниях точность снижается. Скорее всего, это было сделано для сохранения анонимности приближения Смерти; людям было бы трудно не заметить машину, внезапно материализовавшуюся на месте аварии. У магии есть свои ограничения, так что лучше не перегибать палку. При помощи браслета Зейн вышел точно на цель, и сделал это на добрую минуту раньше срока. Он стоял перед жалким домиком, торчащим посреди запущенного поля. Здесь жила семья бедняков. Он открыл дверь и вошел. Сперва ему захотелось постучаться, но он решил, что никто не осмелится открыть Смерти дверь. Здесь только-только наступило утро; Зейн слышал, как полусонные крестьяне переругиваются в нетопленном доме. Серьга в левом уже перевела их слова---язык, разумеется, оказался для Зейна чужим. Люди жаловались на утренний холод, на скудный завтрак и кляли пробежавшую по полу крысу. Браслет направил его в спальню. Там на постели сидела женщина, с отвращением надевая толстые грубые чулки. Одна нога у нее была поднята, а колено согнуто. Зейн ясно разглядел ее бедра и потрясенно увидел, что они почти полностью покрыты алой сыпью. И в самом деле, женщина выглядела больной: лицо у нее было красным, а волосы грязными и спутанными. Она была молодой и довольно фигуристой, но болезнь и потемневшие гнилые зубы отнюдь не прибавляли ей привлекательности. Глаза у нее были обведены темными кругами, словно ей наставили синяков, и тут Зейн понял, что так оно и было, когда заметил царапины и ссадины там, где виднелось тело. Быть может, смерть и в самом деле станет для нее облегчением после такой нищеты? Но стрелка браслета указывала не на нее, а на колыбель в дальнем углу, где лежал обмотанный пеленками младенец. Младенец? Как так? Зейн прошел мимо женщины, не обратившей на него внимания, и склонился над колыбелью. За ночь младенец высвободился из пеленок и сбросил с себя жалкое одеяльце, и теперь лежал лицом вниз---голый, мокрый и посиневший от холода. Жизнь в нем еле теплилась. Но как же правило "пятьдесят на пятьдесят", определяющее его клиентов? Большинство людей умирало и расставалось с душами без его прямого участия. Лишь тем, кто настолько отягощал свою душу злом, что надежда на спасение становилась сомнительной, требовалось его персональное обслуживание. Младенцы же, по определению, были невинны, следовательно, их душам предстояло возноситься прямиком на Небеса. Младенец еще не был, как цитировала Судьба, капитаном своей души. И все же не было сомнений в том, что его клиент именно младенец. Ребенок быстро угасал. Пора. Зейн протянул руку и извлек маленькую душу. Мать ребенка, занятая одеванием, ничего не заметила. Зейн прошел мимо нее с душой в руке, и вышел. Ему было не по себе. В машине он проанализировал душу с помощью камней. Картина оказалась странной, потому что никакой картины, в сущности, и не было: душа была равномерно серой. Конечно, откуда у младенца жизненный опыт? Приговор сложенных половинок оказался нейтральным: каменный шар завис, не поднимаясь, и не опускаясь. Но как такое может быть? Какое зло сотворил малыш? Какое зло он вообще мог сотворить, лежа в колыбели и полностью завися от больной матери? Ответа Зейн не знал, и поэтому аккуратно сложил душу и положил ее в мешок. Часы снова отсчитывали время. Неужели этому не будет конца? Когда же он сможет немного отдохнуть и подумать? Он знал ответ. Люди умирают непрерывно, и небольшой процент, требующий особого внимания, тоже есть всегда. Может так получиться, что он одновременно потребуется двум разным людям на противоположных полушариях планеты. Что ему делать в таком случае? Зейн начал понимать, как человек, исполняющий обязанности Смерти, может стать беспечным, как это случилось с его предшественником. Когда возникает запарка, приходится срезать углы, иначе не успеть. Но что случится со Смертью, которая сильно отстанет от графика? Он пригляделся к часам внимательнее. На них имелись три кнопки. Это, разумеется, хронограф-секундомер, хоть его таймер и отсчитывает время назад. Зейну доводилось видеть часы такого типа. Одна кнопка запускает и останавливает отсчет, вторая обнуляет результат. Короткая же средняя кнопка служит при необходимости для установки точного времени и календаря. Но эти часы шли сами по себе, магически, откликаясь на непонятные внешние сигналы. Быть может, они напрямую связаны с Небесами или Адом, или еще каким-нибудь местом, где определяется местонахождение душ. Наверняка какое-то отношение к ним имеет и Судьба, поскольку она измеряет длину нитей жизни. А Зейн не измерял длительность событий; события сами задавали ему темп. В таком случае, для чего служит лишняя кнопка? Чем она управляет? Может, нажать? Зейн засомневался; опасно экспериментировать с тем, чего не понимаешь. Но как еще можно узнать? Он прожил жизнь, поддаваясь порывам и импульсам, и едва не умер из-за этого же; надо быть последовательным. Зейн нажал нижнюю кнопку. Ничего не произошло: она легко утонула в корпусе и столь же легко вышла обратно. Может, она отключена? Совсем не обязательно; у хорошего секундомера имеется защита от случайного нажатия неправильной кнопки. Наверное, она служит для обнуления таймера и действует, когда надо сбросить зарегистрированное время, как у судьи после забега. Он нажал верхнюю кнопку. Послышался щелчок... и красная стрелка остановилась. Зейн присмотрелся к шкале. Стрелки, отсчитывающие часы и минуты на двух миниатюрных шкалах, не двигались тоже. Красная стрелка застыла на двадцати трех секундах после минуты. До минуты, поскольку время она отсчитывала задом наперед. Но третья маленькая шкала действовала; ее стрелка проворно двигалась слева направо, отсчитывая секунды обычного времени. Значит, остановился секундомер, а не само время. И что это означает? Поскольку секундомер показывает время, оставшееся до смерти клиентов, то не приостановил ли он все эти смерти? В такое было трудно поверить... но в ситуацию, в которой он оказался, тоже было трудно поверить. Судьба ведь упоминала о том, что все смерти в мире приостановились, пока он, новая инкарнация Смерти, не приступил к работе. Вот, кстати, и ответ на проблему двух одновременных вызовов. Можно "заморозить" одного клиента, занимаясь другим. И это же, разумеется, предоставляло ему возможность отдохнуть. Работу можно попросту выключить, пока он спит, ест или размышляет. Вот это часы! Они не просто хронометрируют происходящие события, но и подгоняют события под хронометраж. Зейн заметил, что у него всего две минуты и двадцать три секунды до встречи со следующим клиентом, а судя по показаниям зеленого камня, до нужного места предстоит отмахать полпланеты. Времени в обрез. Он нажал кнопку сброса---и точно, стрелки дернулись назад, и теперь у него было целых десять минут. А он уже знал, что за это время машина доставит его в любую точку Земли. В таком случае, для чего служит часовая шкала? Она может измерять время двенадцать часов подряд, но поскольку он имеет возможность подправлять график лишь в пределах десяти минут, ему незачем отсчитывать часы. Зейн решил заняться этой проблемой потом. А пока надо разобраться с делами. Например, решить, что делать с душой младенца. Он не собирался отправлять ее в Ад, но это не означает, что ему будет дозволено отправить ее на Небеса. Наверное, ее надо доставить в Чистилище, где ею займутся эксперты. Уж если Небеса и Ад существуют буквально и реально, то должно иметься и Чистилище. Вот только где оно? --Сколько же я еще не знаю!---воскликнул он. --И это тоже пройдет,---ответил ему кто-то.