Луис Ламур Соль земли Перевод с английского А. В. Савинова ---------------------------------------------------------------- (с) А.В. Савинов, перевод Все права сохранены. Текст помещен в архив TarraNova с разрешения переводчика. Любое коммерческое использование данного текста без ведома и согласия переводчика запрещено. ---------------------------------------------------------------- Многие имена в этом романе, в том числе Док Холлидей, Бэт Мастерснон, Уайатт Эрп, - реальные исторические лица, знаменитые ганфайтеры. (Прим. переводчика). Глава первая Всякий в нашей округе знал о Черном Фетчене, поэтому люди, естественно, разбегались в стороны, когда он въезжал в город со своей бандой родственников. Земля Фетченов лежала в районе Синкин-крик, Сакетты туда наезжали нечасто, а посему не сталкивались с Фетченами. До нас доходили разговоры и нем и его делишках - как он убил чужака на Кейни Форк, а также о стрельбе и поножовщине, продолжающихся вот уже в течение шести-семи лет. Черный не был единственным Фетченом, заработавшим себе дурную славу в наших краях или, если уж на то пошло, на равнинах. Рассказывали и пересказывали историю, как Черный Фетчен поехал в Тейзвелл и освободил из тюрьмы какого-то своего родственника, попавшего в руки закона. Его звали Джеймс Блэк Фетчен, но все звали его Черный, потому что имя подходило ему как нельзя лучше. Он был смуглым, красивым мужчиной с нагловатыми и самоуверенными манерами, быстрым на расправу кулаком и револьвером. Те, кто с ним ездил - Тори Фетчен и Колби Раффин были такими же, как он. У нас с Галлоуэем были дела в Тейзвелле, иначе мы бы там не показались. Не то, чтобы мы боялись Черного Фетчена или кого другого, но мы только что вернулись домой с Запада, где подзаработали деньжонок и отправились в Тейзвелл, чтобы расплатиться с долгами папы. Папе несколько лет подряд не везло с урожаями, и он умер, оставив долги чести. Поэтому мы с Галлоуэем вернулись с бизоньих равнин Запада, чтобы заплатить по ним. Мы поехали на Запад два года назад. Тогда мне было двадцать два года, а Галлоуэю двадцать один. Мы работали возчиками грузовых караванов на тропе Санта Фе, укладывали полотно железной дороги на отдаленной горной и лесистой ветке и перегоняли скот в Техасе. Но настоящие деньги мы стали зарабатывать, когда отправились охотиться на бизонов. Примерно в это время мы услышали, что один из наших многочисленных родственников по имени Уильям Телль Сакетт попал в переделку в горах Моголлон, поэтому уселись на коней и помчались на выручку, потому что когда неприятности начинаются у одного Сакетта, их делят все остальные Сакетты. Так что мы помогли ему выбраться из передряги целым и невредимым. Долг в Тейзвелле был последним. После его уплаты у нас не останется ни цента. Через два года мы начинали ровно с того места, с какого начали, если не считать, что у нас остались винтовки, револьверы да пара одеял. Лошадей мы продали, когда вернулись в Теннеси. Мы прошли по холмам и, войдя в город, сразу направились к городской водокачке. Напившись, мы перешли улицу к магазину, который в тяжелые для отца времена давал ему в кредит. Мы были на самой середине улицы, когда раздался стук копыт, и в голод ворвалась группа всадников, вооруженных до зубов - не иначе как для войны или охоты на медведя. Люди, увидев их, бросались к стенам домов, однако мы стояли на самой середине и не собирались никуда бежать. Всадники гремели копытами и неслись прямо на нас, а один хотел огреть меня плеткой, закричав: - Прочь с дороги! Ну, я вроде как поднял руку, схватил плетку и резко дернул, а то, что я дергаю, обычно падает, а поскольку плетка висела у всадника на руке, то и он вместе с ней грохнулся с седла в пыль. Остальные подтянулись, надеясь позабавиться. Упавший сидел в пыли, пытаясь понять, что произошло. Затем вскочил и бросился на меня с кулаками. Вообще-то Сакетты всегда умели драться, но мы с Галлоуэем к тому же работали вместе с ирландскими рабочими и грузовыми возницами, которые проводили за этим занятием почти все свободное время. Когда этот парень решил свалить меня размашистым ударом, я ступил вперед и коротко ударил. Я поймал его на встречном ударе, голова его откинулась назад, словно по ней двинули молотом. Он снова упал в пыль, и я услышал, как Галлоуэй сказал вроде как мягко: - Давайте, давайте. Держу пари, что выбью из седла четверых, а то и пятерых, прежде чем вы успеете до меня добраться. Я держал винтовку в левой руке а палец лежал на спусковом крючке, поэтому я просто приподнял ее и нацелил на них. Против нас двоих стояло девять человек, и судя по всему, должна была пролиться кровь. Но только никто из них не пошевелился. Крупный, красивый мужчина, возглавлявший шайку, поглядел на нас и сказал: - Я Черный Фетчен. Галлоуэй обратился ко мне: - Он сказал Черный Фетчен. Флэген, ты испугался? - Если подумать - не очень. Хотя раз или два пугался по-настоящему. Помнишь того команчи? На секунду мне показалось, что он меня прикончит. - Но ты с ним справился, Флэген. Ну, а теперь, как ты думаешь, что нам следует сделать с этой бандой? - Он ведь сознался. Прямо так взял и честно признал, кто он. И не пытался соврать. Нужно отдать должное человеку, который сделал такое признание. - Может быть и так, - Галлоуэй говорил совершенно серьезно, - но думаю, ты в нем ошибаешься. Да, он признался, что его зовут Черный Фетчен, но в его голосе я не услышал стыда. По-моему, человек, который может вот так сказать: "Я Черный Фетчен", должен чувствовать стыд. Мог бы по крайней мере опустить голову или поковырять носком землю. Черный Фетчен зверел на глазах. - С меня достаточно! Клянусь Богом!.. - Погоди, Черный, - раздался голос Колби Раффина. - Я видел этих ребят раньше. Это Сакетты. Я слышал, они вернулись с бизоньих прерий. Мы, Сакетты, лет сто воевали то с одним, то с другим кланом, и никто не скажет, что мы не собрали свою долю скальпов, но сами мы никогда не искали неприятностей. Когда Раффин произнес эти слова, мы увидели, что Фетчен вроде как опустился в седле. Мы не были парой безрассудных сопляков с гор, которые дерутся только ради самой драки. Фетчен не был трусом, но только дурак может думать, что выстрел из винчестера с сорока футов пройдет мимо. Узнав, кто мы такие, он понял, что мы не промахнемся, поэтому спокойно уселся в седле и начал улыбаться. - Извините, ребята, но шутка есть шутка. Мы приехали в город по делу и не хотим неприятностей. Могу я сказать, что мы извиняемся? - Сказать-то вы можете, - ответил я, - и мы примем ваши извинения точно так же, как вы их предлагаете, но чтобы ненароком не возникло проблем, почему бы вам не скинуть железки на землю? Просто скиньте их, и все забудем. - Будь я проклят, если сделаю это! - заорал Тори Фетчен. - Ты будешь мертв, если этого не сделаешь, - сказал ему Галлоуэй. - Что же касается твоего проклятья, тебе придется объясняться насчет него с Господом Богом. Ты скинешь оружие или мне начать стрелять? - Делайте, как он говорит, ребята, - сказал Черный. - Это всего лишь один день. Завтра будет следующий. Они сбросили оружие на землю, но Галлоуэй любит подравнивать бахрому по краям - он не тот человек, чтобы не довести дело до конца. - А теперь, джентльмены и коллеги-греховодники, я сообщу вам, что сегодня вы заглянули за край долины теней. Возблагодарим Господа за то, что Он показал нам, как уязвима и слаба плоть, как близко мы стоим к Судному дню, так присоединитесь же ко мне в пении псалма "Скала времен". - Он указал на Черного Фетчена. - Хор будете вести вы и, надеюсь, голос у вас соответствующий. - Ты сошел с ума! - Может быть, - согласился Галлоуэй, - но вы должны петь громко и четко. Начинаем по счету "три", и лучше бы вам петь всем. - Пошел к черту! Тори было семнадцать лет, ему не терпелось доказать, что он такой же крутой, как думает о себе сам, или, точнее, ему хотелось показать свой норов другим. Галлоуэй выстрелил, и пуля сбила с Тори шляпу и оцарапала ему ухо. - Пой, черт тебя побери! - сказал Галлоуэй. И, можете мне поверить, они запели! Надо отдать им должное: они пели красивыми, сильными голосами и не путались в словах. У нас в горах часто ходят в церковь, и эти ребята знали все псалмы наизусть. "Скала времени, раздайся, Дай мне спрятаться в тебе". - Теперь повернитесь, - скомандовал Галлоуэй, - и медленно поезжайте из города. Я хочу, чтобы все знали: вы не плохие парни, а лишь немного шаловливые, когда за вами некому присматривать. - Оружие, - сказал я, - вы найдете завтра утром в банке. И вот Джеймс Блэк Фетчен выехал из города со своей беспутной бандой, а мы остались стоять и смотрели им вслед. - Похоже, мы нажили себе врагов6 Флэген, - сказал Галлоуэй. - Враги придают мне сил, - прокомментировал я, все еще находясь под впечатлением псалма, - но не волнуйся. У нас их столько, что парой больше, парой меньше - не имеет значения. Мы собрали оружие и отнесли его в банк, который к этому часу уже закрывался, а потом перешли улицу и рассчитались с долгами отца. Весь город смеялся над тем, что произошло, но нас предупредили, чего можно было ожидать от Черного Фетчена. Однако мы не собирались ничего ожидать, поскольку оптравлялись обратно в прерии. Дома у нас не оставалось ничего, кроме пустой хижины, где не было ни мяса в котлах, ни муки в закромах. В наше первое путешествие на Запад мы хорошо заработали, и теперь собирались начать все сначала. Кроме того, на Западе было уже немало Сакеттов. И мы поехали. Но далеко не уехали. Не успели мы дойти до дальней окраины города, как на опушке леса увидели лагерь, из которого нам навстречу вышел пожилой мужчина. Мы достаточно долго работали с ирландцами, чтобы не узнать его густой акцент. - Могу я переговорить с вами, ребята? Ну, мы встали, а Галлоуэй оглянулся, чтобы убедиться, что по улице не мчатся нам вдогонку вооруженные всадники Фетчена. - Меня зовут Лабан Костелло, - сказал мужчина. - Я торговец лошадьми. У нас в горах все знают о торговцах лошадьми. Их было восемь семей - все хороших ирландских кровей. Их знают и уважают по всему Югу. Иногда их называют "цыганами", потому что они путешествуют по всей стране, меняя и выменивая лошадей и мулов. Я подумал, что он - один из них. - Я попал в беду, - сказал он, - а мои родственники далеко - в Атланте и Новом Орлеане. - Мы направляемся в бизоньи земли, но мы никого никогда не оставляли без помощи. Что мы можем для вас сделать? - Заходите, - сказал Костелло, и мы последовали за ним к палатке. Такой палатки я еще не видел: с ковриками на полу и занавешенным местом для спанья. Это была палатка человека, который много путешествовал, но там, где останавливался, жил с комфортом. За палаткой мы заметили ярко раскрашенный небольшой фургон с жесткой крышей. У костра готовила кофе девушка - судя по виду, хорошенькая, лет шестнадцати. Ну, не слишком хорошенькая. У нее было слишком много веснушек и нахальный, вызывающий вид, который пришелся мне не по душе. - Это моя внучка, - сказал Кстелло. - Ее зовут Джудит. - Как поживаете, мэм? - сказал Галлоуэй. Я просто посмотрел на нее, а она в ответ наморщила нос, насмехаясь надо мной. Я резко отвернулся, раздраженный дурацкой выходкой девчонки, настолько невежливой, чтобы проделать такое с незнакомцем. - Во-первых, позвольте мне сказать, что я видел все, что произошло на улице. Вы первые, кто противостоял Фетчену. Он плохой человек, опасный человек. - Мы с ним больше не встретимся, - сказал я, - потому что собираемся на равнины. Лично мне хотелось, чтобы он побыстрее перешел к делу. Я подозревал, что Фетчены найдут где-нибудь оружие и явятся за нашими шкурами. Город - не место затевать перестрелку, к тому же я не хотел драться, когда причин для драки не было. - Вы когда-нибудь были в Колорадо? - Недалека от Колорадо. Мы были в Нью-Мексико. - Мой сын живет в Колорадо. Джудит - его дочь. Время шло, а путь нам предстоял неблизкий. Кроме того, я с неудовольствием чувствовал, куда клонит старик. - Я подумал, - сказал Костелло, - что поскольку вы направляетесь на Запад, и у Сакеттов честное имя, я могу предоставить вашим заботам дочь моего сына с тем, чтобы вы препроводили ее к дому отца. - Нет, - сказал я. - Не будьте столь торопливы. Я согласен, что путешествие с молодой девушкой может показаться трудным, но Джудит уже была на Западе и не знала другой жизни, кроме кочевничьей. - Она была на Западе? - Ее отец был охотником на мустангов, она путешествовала с ним. - Разве у нее нет родственников, которые могли бы отвезти ее на Запад? - спросил я. Последнее, что мне хотелось, - это иметь на руках полуребенка-полуподростка, который вечно мешается, вечно путается под ногами и требует к себе особого отношения. - В любое другое время их было бы множество, но у нас его мало. Видите ли, ее хочет получить Черный Фетчен. - Ее? - мой голос прозвучал презрительно. - У него что, лучше нет? У нее же еще молоко на губах не обсохло! Она показала мне язык, но я не обратил ни малейшего внимания. Меня волновало, что Галлоуэй не произнес ни слова. Он просто слушал и время от времени бросал взгляды на эту замухрышку. - В следующем месяце ей исполнится шестнадцать, а в наших краях многие девушки выходят замуж и раньше. Ее увидел Черный Фетчен и сказал, что намерен получить ее... кстати, сегодня он ехал за ней, но вы его остановили прежде, чем он добрался до нас. - Извините, - сказал я ему, - но нам надо ехать быстро, а кроме того, за нами может погнаться Фетчен. Он, кажется, не склонен прощать обиды. - У вас есть лошади? - Нет. Мы продали их в Миссури, чтобы расплатиться с долгами отца. Мы хотели наняться в грузовой караван, с которым уже работали, и попасть с ним в Нью-Мексико. Там живут Сакетты, у которых мы могли бы одолжить лошадей. - Допустим, я дам вам лошадей? Вернее, даст Джудит. У нее шесть голов прекраснейших лошадей, куда едет она, туда едут и они. - Нет, - сказал я. - Вы видели Фетчена. Хотите ли вы, чтобы она оказалась у него в лапах? Тут он меня поймал. Я бы не оставил этому парню распоследнюю дворняжку. Он был крупным, красивым, с яростным взглядом в глазах и был похож на встречавшихся мне людей, которые любили бить лошадей и жен. - Горожане этого не потерпят, - сказал я. - Они его боятся. К тому же он заявляет, что хочет жениться на Джудит. Что же касается этого города, то мы здесь чужие. Путешествие будет нелегким даже без девушки, о которой придется заботиться. Нам самим нужно будет добывать себе пропитание, спать под открытым небом, избегать индейцев и ехать через самую непроходимые земли. Если бы мы нанялись в грузовой караван, нам пришлось бы общаться с грубыми людьми и вести грубую жизнь. Иметь в караване девушку означало нарываться на неприятности, а их у нас и без этого будет предостаточно. - Извините, - сказал я. - Еще одно, - сказал Костелло. - Я готов дать вам по прекрасной верховой лошади и по сотне долларов на дорожные расходы. - Мы согласны, - сказал Галлоуэй. - Послушай-ка, - начал было протестовать я, но они меня больше не слушали. Должен признать, что Костелло одним махом разбил все наши доводы, предложив по лошади и по сотне долларов. Имея лошадей, мы могли путешествовать самостоятельно и ехать, куда нам заблагорассудится, а на деньги могли закупить припасы, которые можем понемногу пополнять охотой. Но все же мне это не нравилось. Я не собирался исполнять роль няньки ни при какой девчонке. - Лошади оседланы и готовы к путешествию. Джудит поедет на своей, ее багаж повезет вьючная. Кроме этого, с вами будут еще четыре вьючные лошади, на случай, если вы захотите их использовать. - Послушайте, - сказал я, - Эта девушка и так доставит нам массу неприятностей, но вы говорили, что ее лошади племенные. Кроме тех меринов, что вы дадите нам, у нас будет еще один жеребец и пять кобыл, а это тоже не подарок. - Жеребец ласковый, как ребенок. Джудит кормила его с рук, когда он был еще жеребенком. - Мэм, - повернулся я к ней, - там, куда мы направляемся, вашего жеребца убьют. Дикие мустанги будут сбегаться со всей округи только для того, чтобы подраться с ним, а некоторые из них - сущие дьяволы. - Не беспокойтесь о Рэме, - сказала она, - он за себя постоит. - Она не выдержит трудностей дороги, - продолжал я. - К западу от реки нет ни единого подходящего для леди отеля, и мы будем спать под открытым небом. Будут грозы и пыльные бури, которые вам и не снились... Костелло улыбнулся мне. - Мистер Сакетт, мне кажется, вы забываете, с кем разговариваете. Мы ирландские торговцы лошадьми. Не думаю, что Джудит спала под крышей более дюжины раз за всю свою жизнь. Она научилась сидеть в седле одновременно с тем, как начала ходить, и она ездит верхом не хуже любого из вас. Ну, это меня доконало. Ездит верхом не хуже меня? Или Галлоуэя? Чепуха! - Послушай, - сказал я Галлоуэю, - мы просто не можем взять с собой девушку. - А где еще мы достанем лошадей и снаряжение? - прервал он меня. Мы прошли за Костелло по тропинке, и там под тополями стояли восемь лошадей - оседланных, с вьючными седлами, полностью готовых к дороге. И таких великолепных лошадей мне еще не приходилось видеть. Ирландские торговцы были лучшими знатоками лошадей, а это были их собственные, не для торговли. Я сразу понял, что это были ирландские хантеры с небольшой примесью чужой крови. Все они были очень высокими, прекрасно сложенными. Вид этих животных привел меня в восторг. Я никогда таких не видел и не имел ничего, хотя бы отдаленно приближающегося к предназначенному мне коню. - Ирландские хантеры, - сказал Костелло, - с разумной примесью кровей мустанга. Мустангов отлавливали мы сами, а точнее, отец и дядя Джудит. Лучших мустангов они оставляли для племенной работы, потому что нам нужны были лошади, обладающие скоростью и выносливостью, которые могли бы жить на подножном корму. Можете мне поверить, что перед вами - именно такие. - Мне бы хотелось, - сказал я, - но... - Этих лошадей хочет получить Фетчен, - добавил Костелло, - а поскольку они принадлежат Джудит и ее отцу, то забрав ее, он получит и их. - Это имеет смысл, - сказал я. - Теперь понимаю, зачем ему нужна Джудит. Она стояла рядом со мной и, не долго думая, лягнула меня по лодыжке. Я зашипел от боли, и все повернулись ко мне. - Ничего, ничего, - сказал я. - Не обращайте внимания. - Если вы согласны, то лучше поезжайте поскорее. Но не совершите ошибку: Черный Фетчен погонится за вами. Сегодня он ехал за Джудит. Когда я закинул ногу в седло своего вороного и поудобнее уселся, я почти простил Джудит. Это был лучший конь, на котором мне приходилось сидеть. Ничего удивительного, что Фетчену нужна была эта дурочка, если в придачу к ней он мог получить и этого вороного. Мы отправились в путь. Впереди, но не по дороге, а тропами, ехал Галлоуэй. Отъехав с милю от города, Галлоуэй приблизился ко мне. - Флэген, тебе не сказали одну вещь. Нам надо присматривать за девушкой. Ее дед шепнул мне, что она без ума от Черного Фетчена. Она думает, что он романтическая личность, со всей его показухой и прочим. Нам нужно присматривать за ней, иначе она ускользнет и вернется обратно. "Вот хорошо бы, - подумал я. - Тогда она поймет что к чему" Глава вторая Никогда не угадаешь, что думают женщины, особенно когда им шестнадцать. Мы, Сакетты, имели дело с несколькими поколениями ирландских торговцев лошадьми и обнаружили, что они хорошо умеют торговаться, но и мы тоже не уступали им, когда дело касалось лошадей. Торговцев было несколько тысяч - все выходцы из восьми семей, и редко муж выбирал жену из другого клана. Я думал о Черном Фетчене. Надо отдать должное этому дьяволу: он был смелым и красивым парнем и прекрасным наездником. С ним невозможно было справиться в любой драке, а его родичи были печально известны своей грубость и насилиями. Джудит видела, как Фетчен, весь разодетый, важно, с наглецой разъезжал по улицам города. Но она ничего не знала о его убийствах. Мы проехали приличное расстояние, придерживаясь горных троп. Джудит ехала кроткая, как ягненок, и когда мы остановились на ночлег, я подумал, что она совершенно выдохлась. Она ела, как голодный подросток и была вежливой, словно вообразила себя принцессой, и это должно было бы насторожить меня. После того, как я притушил костер, мы с Галлоуэем устроились спать, Джудит свернулась под одеялами рядом с нами. Вся штука в том, что когда охотишься в бизоньих прериях, становишься пугливым. Если спишь слишком крепко, можешь потерять скальп, поэтому появляется привычка спать чутко и время от времени просыпаться, приготовившись ко всяким неожиданностям. Внезапно я проснулся. От потушенного костра поднималась тонкая струйка дыма. Я увидел, что Джудит нет. Я вскочил, быстро натянул сапоги и накинул оружейный пояс. У меня заняло минуту набросить на коня седло и затянуть подпругу, затем я вылетел из лагеря так, словно за мной гнались дьяволы. Ее следы читались ясно. Я даже не разбудил Галлоуэя, который читал следы так, как другие читают книгу. Джудит отвела лошадь в поводу на расстояние более ста ярдов от лагеря, затем села в седло и некоторое время ехала шагом. Потом пустила лошадь галопом. У слияния двух ручьев следы повернули по верхнему, и я последовал за ней. Полмили я гнал вороного галопом, и надо признать, шел он неплохо. Затем я слегка сбавил аллюр, снял с луки седла лассо и вытряхнул петлю. Она услышала, что я скачу за ней и стала подгонять лошадь. Примерно на протяжении двух миль мы устроили великолепные скачки. Вороной оказался для нее слишком быстрым, и когда мы сблизились, я набросил на ее плечи лассо. Вороной не привык к ковбойской работе и резко не остановился, но когда я натянул поводья, девчонка вылетела из седла и филейной частью оставила в земле маленькое углубление. Она вскочила с земли, готовая яростно драться, но я связал для клеймения слишком много бычков, чтобы меня это беспокоило. Поэтому, прежде чем Джудит поняла, что случилось, она была надежно связана и беспомощна, как новорожденный. У нее оказался удивительно богатый словарный запас, что меня, человека чувствительного, почти шокировало. С самого раннего возраста она общалась с торговцами лошадьми и знала все слова и выражения, да к тому же правильно расставляла ударения. Пока она ругалась, я просто сидел в седле, потом снял шляпу, прошелся пятерней по волосам, опять надел шляпу и все это время делал вид, что не обращаю на нее внимания. Затем перегнулся с седла, подхватил ее и перебросил через седло ее лошади головой в одну сторону, ногами в другую. А потом мы вернулись в лагерь. Галлоуэй уже оседлал коней и готов был тронуться в путь. - Что это у тебя там, братишка? - спросил он меня. - Кое-что поймал на дороге. Будь с ним поосторожнее, потому что оно кусается и, судя по звукам, которые издает, вдобавок страдает водобоязнью. Держась подальше от каблуков и зубов, я снял Джудит с седла. - Мэм, мне не нравится обращаться с кем-либо подобным образом, но вы сами виноваты. Ну а теперь, если будете вести себя спокойно, я вас развяжу. Она несколько минут говорила без остановки, а потом заплакала, и это решило дело. Я развязал ее, помог сесть в седло, и мы снова отправились в путь, причем Джудит ехала достаточно мирно. - Вот подождите, - сказала она, - Черный Фетчен приедет и выручит меня. - Вас или лошадей, - сказал я. - По слухам, он любит хороших лошадей. - Он приедет. - Надейтесь, чтобы этого не произошло, мэм, - вмешался Галлоуэй. - Мы обещали доставить вас к отцу в Колорадо, и мы это сделаем. - Если бы он действительно любил вас, - сказал я, - он поехал бы за вами до самого Колорадо. Был бы я был влюблен, путь до Колорадо показался мне короткой дорожкой. - Ты! - презрительно сказала она. - Да кто же тебя полюбит? Может быть она была полностью права, но мне не хотелось бы в это верить. Меня никто не любил, кроме мамы. Галлоуэй умел обращаться с девушками, а я - нет. Я даже не знал, как завести с ними разговор, и наверное они считали меня глупым. Трудно найти более схожих по характеру и одновременно более разных братьев, как мы с Галлоуэем. Оба мы высокие, широкие в кости, только он красивее меня, всегда готовый улыбнуться и рассмеяться, более разговорчивый, за исключением тех случаев, когда нам грозят неприятности. Я поспокойнее и редко улыбаюсь, выше Галлоуэя на один дюйм. На моей щеке шрам от стрелы, посланной воином команчи на равнинах Стейкет. Мы выросли на маленькой ферме, расположенной на склоне холма, в четырнадцати милях от магазинчика на перекрестке дорог и двадцати - от ближайшего города - или от того, что сходило в нашей округе за город. У нас никогда не было ничего лишнего, но на столе всегда стояло мясо. Его поставляли мы с Галлоуэем, охотясь с тех пор, когда мне было шесть, а ему пять, и часто семья голодала, если бы мы не умели хорошо стрелять. Мама была учительницей на равнинах, пока не вышла замуж за папу и не поселилась в холмах. Она выучила нас читать, писать и правильно разговаривать, хотя разговаривали мы точно так же, как мальчишки вокруг нас. Однако если было нужно, мы могли говорить совсем по-писаному - Галлоуэй лучше, я хуже. Больше всего мама учила нас истории. На Юге США в те дни все читали сэра Вальтера Скотта, и мы выросли на "Айвенго" и других его романах. У мамы было много книг - целых двадцать, и мы прочитали их все. После смерти мамы мы с Галлоуэем трудились, не покладая рук, а затем отправились на Запад. Мы старались оставлять как можно меньше следов: держались, где можно, поближе к холмам, сторонились наезженных дорог. Индепенденс, где нас могли ждать, мы обогнули стороной. Мы оставили позади границу Кентукки, проехав по ручью Скэггс до речушки Баррен, но до слияния Баррен с Грин-ривер мы повернули на юго-запад, к Смитленду, где река Кумберленд впадала в Огайо. Ручей Скэггс был назван по имени охотника, который перешел через горы в эти места вместе с одним из наших предков, основавших семью. Мы покупали припасы у фермеров по дороге или добывали их сами. Пересекли Миссиссиппи в нескольких милях к югу от Сент-Луиса. В округе не было лошадей, лучше наших. У них был размашистый, выносливый шаг, а когда требовалось, они могли скакать на приличной скорости. Джудит молчала. Мне показалось, что ее глаза стали больше и округлились, она часто оглядывала наш пройденный путь. Она охотно делало то, что ей полагалось, и ни разу не пожаловалась, что само по себе должно было послужить предостережением. Она разговаривала только с Галлоуэем, мне она не сказала ни да, ни нет. - Как там? - спросила она Галлоуэя. - В Колорадо? Это чистая и прекрасная земля за равнинами, где бродят бизоны. За этими равнинами горы вздымаются ввысь к самому небу. На них круглый год лежит снег, и по сравнению с ними наши теннесийские холмы кажутся кучкой земли, выброшенной кузнечиком. Это далекая и просторная земля с высокой травой, колышущейся на ветру, как море под солнцем. Можно ехать неделями и не увидеть ничего, кроме прерии и неба - ну, разве что диких лошадей или бизонов. - А женщины там красивые? - Женщины? Мэм, мужчины там не видят женщин месяцами, я не имею в виду старых скво или пожилых белых женщин, или девиц из салуна. Когда мужчина часто думает о женщине, все они через некоторое время кажутся ему красивыми. Забываешь, какими злыми и упрямыми они могут быть, все кажутся ангелами или чем-нибудь подобным. Мы не встретили ни Черного Фетчена, ни кого-нибудь из его шайки, и тем не менее я подозревал, что они нас нагоняют. Он не был похож на человека, который забывает обиды, а мы дали ему отпор на его собственной улице, заставили его потерять лицо, да к тому же забрали девушку и табун лошадей, которые он хотел захватить себе. Дело было еще и в другом, но пока мы этого не знали. Иногда Джудит разговаривала с Галлоуэем, и мы услышали о ее отце и ранчо в Колорадо. Он бросил торговлю лошадьми ради охоты на мустангов, уехал на Запад, нашел себе место для ранчо в самых труднодоступных местах. Он начал разводить лошадей и продолжал охотиться на мустангов. Джудит он отослал домой к семье, чтобы та получила образование. Теперь он хотел, чтобы она была рядом с ним. Время от времени кто-нибудь из семьи уезжал на Запад и часто пригонял на Юг лошадей с его ранчо. Но теперь он хотел, чтобы ему пригнали новых лошадей. Что-то в этой истории меня беспокоило. Все в ней вроде бы сходилось, но что-то было не так. Если хотите, назовите это интуицией, но я чувствовал, что в Колорадо скрывается что-то еще. Галлоуэй очевидно ощущал то же самое, но помалкивал. Я тоже. Мы разбивали лагерь в прерии. Это была индейская земля, но в тот момент индейские племена соблюдали мир. Землю занимали фермеры, но по ней еще ездило много преступников, бежавших с Запада. У меня никогда не лежала душа к отрезку земли между Миссиссиппи и настоящим Западом. Именно здесь собирались в банды воры и убийцы. Нельзя сказать, чтобы мы с Галлоуэем слишком волновались. Мы рассчитывали справиться с любыми неприятностями. Одно было плохо: нам надо было заботиться о девушке, да еще такой, которая при первой же возможности вскочит на коня и помчится домой... и Черному Фетчену. Однажды вечером мы разбили лагерь в канзасской прерии, когда разгорались звезды и луна поднималась над дальним краем горизонта. Мы слышали шорох ветра в траве и шелест листьев тополя, под которым решили заночевать. В этом месте ручей огибал огромный валун, образуя уголок примерно в полакра, где лежало поваленное дерево и где ручей нанес много веток, так что топлива для костра у нас было в избытке. Мы разожгли небольшой костер и, поев мяса с бобами, расселись вокруг огня и спели несколько старых песен. Некоторые из них наши предки привезли еще из старой уэльсской земли. Джудит тоже пела, у нее был чистый, свежий голос, она пела лучше нас. Мы любили петь, но не слишком-то умели. Лошади придвинулись ближе, им нравилось тепло костра и пение людей. Это был очень красивый вечер. После того, как Джудит улеглась, Галлоуэй тоже завернулся в одеяла. Я остался охранять лагерь. Взяв винтовку, я осторожно пробрался по внешней опушке окружавшей нас рощицы. Проходя во второй раз, я резко остановился на западной стороне. Там, в темноте что-то двигалось, и я присел на корточки ближе к земле, чтобы прислушаться к шелесту травы. Кто-то медленно полз... судя по звуку, раненый. Кто-то медленно подтягивался по земле, раз или два послышался слабый стон. Однако я не двинулся с места, не доверяя этим звукам. Через некоторое время я стал различать его - ползущего в нескольких ярдах человека. Я осторожно всматривался в темноту вокруг, но ничего не заметил. Проскользнув обратно в лагерь, я прошептал: - Галлоуэй, там ползет человек. Кажется, он тяжело ранен. Я собираюсь принести его в лагерь. - Давай. Я тебя прикрою. Если это была ловушка, то те, кто ее устроил, могут крупно пожалеть. Я снова вышел на опушку, заметил человека и тихо, чтобы только он смог услышать меня, сказал: - В чем дело, amigo? Ползущий человек остановился и на секунду воцарилась тишина. Затем раздался спокойный тихий голос: - Меня крепко задело. Кажется, я заметил костер. - Тебя ищут? - Вероятно. Я подошел к нему, поднял и отнес в лагерь. Это был мужчина лет сорока или около того, с длинным, узким лицом и черными с сединой усами. Пуля попала ему в грудь, вышла из спины, и выглядел он неважно. Я занялся его раной, а Галлоуэй выдвинулся в ночь, чтобы наблюдать за прерией. Джудит проснулась и принялась готовить бульон, и к тому времени как я закончил перевязку, он был готов. Я знал, что мужчина потерял много крови, поэтому приготовил соленой воды и заставил его выпить. Мы проделывали это много лет, и, похоже, эта штука помогала. Нужно признать, он оказался крепким парнем. Пока Джудит поила его бульоном, я осмотрел его ногу. - Придавило оглоблей фургона, - объяснил он. - В лагерь прыгнул всадник, сшиб оглоблю, и она придавила мне ступню. Нога его распухла, и мне пришлось разрезать сапог. Он ошарашенно взглянул на меня между двумя глотками бульона. - Вы только посмотрите! - произнес он. - Лучшая пара сапог! Купил их месяц назад в Форт-Уорте. - Ты из Техаса? - Не совсем. Я из Арканзаса. Был поваром на перегоне стада из Ньюсеса. Вчера вечером в нашем лагере остановился перекусить какой-то человек - худой, смуглый, с узкими глазами. Одет он был по-дорожному, но не так, как одеваются на Западе. - Он вдруг настороженно посмотрел на нас. - Между прочим, он говорил, как вы, ребята. - Не волнуйся, в этих краях нет наших родственников. - На нем был красный пояс, а винтовку он носил так, словно родился с нею. - Колби Раффин! - сказала Джудит. - Это ты его назвала, не я, - сказал я. - Как бы там ни было, он поел и уехал. Мы уже спали примерно с час, когда они с воплями и выстрелами вылетели на нас из темноты. Человек двенадцать - двадцать. Они разгромили лагерь и увели стадо, увели его черт знает куда. - Тебе лучше отдохнуть. Ты совсем выдохся. Он посмотрел прямо мне в глаза. - Я не вытяну, аmigo, и ты это знаешь. Джудит, побледнев, взглянула на меня, но я, не обращая на нее внимания, сказал: - У тебя есть кому сообщить? - Родственников у меня нет. Их давным-давно убили бандиты. В Техасе моим боссом был Эван Хокс - прекрасный человек. Он чертовски много потерял этой ночью - стадо, ковбоев, своего мальчика. - Мальчика? - Младшего сына... лет тринадцати. Он умолял отца разрешить ему поехать вместе со стадом, а не на поезде. Мы должны были встретить Хокса в Додже. - Ты уверен насчет мальчика? - Я видел, как он упал. Какой-то бандит выстрелил в него и сшиб лошадью. Если кто-то из наших и спасся, то это были парни, объезжавшие стадо. Некоторое время он сидел молча, а я украдкой бросил взгляд на Джудит. Она выглядела очень серьезной, она должна была понимать, что всадники, угнавшие стадо и убившие мальчика - банда Фетчена. Колби Раффин всегда был рядом с Черным. - Они знают, что ты ушел? - Вряд ли. Они видели, как меня сбило оглоблей, потом один из них выстрелил в меня на скаку. Как можно осторожней я вынимал из костра самые большие ветки, чтобы он быстрее прогорел. Одно было ясно. Банда Фетчена последовала за нами на Запад. Но сейчас не время и не место выяснять с ними отношения. Через несколько минут человек открыл глаза и посмотрел на Джудит. - Мэм? В кармане рубашки у меня лежит медальон, может и не слишком дорогой, но мама носила его всю жизнь, а перед ней - бабушка. Я буду рад, если вы возьмете его себе. - Да... спасибо. - У вас нежные руки, мэм, очень нежные руки. Меня уже давно не касалась женщина... мягко касалась. Приятное воспоминание, мэм. Я передвинулся к краю темноты, прислушиваясь к ней, пытаясь угадать угрозу, но все еще слышал, как он говорил. - Этот высокий человек, мэм... на нем знак орла. Он оставит свой след на земле. Держитесь его, мэм, если не обручены с кем-то еще. Такие люди встречаются редко. Через минуту он снова открыл глаза. - Вы знаете парня, который приезжал к нам в лагерь? - Колби Раффин. - Она помолчала и добавила: - По-моему, они искали нас. - Искать его? - Человек чуть приподнял руку, чтобы указать на меня. - Они сошли с ума! Из темноты вышел Галлоуэй, и я шепотом сообщил ему о Раффине и том, как угнали стадо. - Это на них похоже, они всегда были бандитами. Теперь стали ворами. Нам нечего было сказать друг другу, потому что мы думали об одном: Фетчены приехали на Запад и приехали они следом за нами. Беда была в том, что у них большой численный перевес, а угон стада свидетельствовал о том, что они уже не просто задиры и хулиганы, они стали настоящими преступниками. С этого момента начинается война не на жизнь, а на смерть с бандой, которая не остановится ни перед чем. А нас только двое с девушкой на руках. Ранчо в Колорадо стало казаться очень далеким, я проклял тот час, когда впервые увидел Костелло и Джудит. Не то, чтобы мы боялись драки. Мы, Сакетты, кажется, только этим и занимались. Если мы не дрались за свою страну, то дрались с теми, кто верил во всевластие насилия, и ни один Сакетт, насколько я слышал, не выхватил револьвер просто ради стрельбы, - только для самозащиты либо ради защиты своей страны или своей чести. Я был рад, что рядом со мной был Галлоуэй. Он мог заменить целую армию, а если прибавить к нам еще одного Сакетта - неважно какого - то мы стали бы непобедимы. Глава третья Мы отправились в путь до рассвета, стараясь держаться низких мест, чтобы не выделяться на фоне неба, и постоянно двигаясь на запад. Мы ехали в седле боком - Галлоуэй сидел лицом в одну сторону, я - в другую, чтобы охватить взглядом все стороны горизонта. Вид неба предвещал смену погоды, но мы не обращали на это никакого внимания, стараясь уйти как можно дальше вперед. Незадолго до полудня с южной стороны появился человек на пятнистой лошадке, гонящий перед собой голов тридцать скота. Заметив нас, он объехал вокруг своего небольшого стада и направился к нам, держа винчестер наготове и внимательно изучая нас. - Вы никого не встретили по дороге? Я ищу своих. Клеймо на его пятнистой лошадке и на коровах - "Половина Н" - рассказали мне его историю. - Это ваше стадо угнали вчера, - сказал я, - а один из ваших умер вчера у нас на руках. - Кто? - Он сказал только, что был у вас поваром. Даже не назвал своего имени. Мы поняли, что он работал на Эвана Хокса. Рассказал, что при нападении на лагерь убили сына Хокса. На лице человека отразилось охватившее его ошеломление. - Мальчик мертв? Это будет тяжелый удар для босса. Он его очень любил. Я закинул одну ногу за луку седла и сдвинул шляпу на затылок. - Мистер, похоже, ваше стадо разогнали так, что и остатков не найдешь. Мы проехали с утра много миль и никого и ничего не встретили. Что ты собираешься делать? - Отгоню этих коров в Додж и доложу Эвану Хоксу. Вот и все, что я смогу сделать. Он сказал, что его зовут Бриггс. - Можешь с таким же успехом ехать с нами, - сказал я ему. - У нас будет на одну винтовку больше. - Что это значит? - Ваше стадо угнала банда Черного Фетчена из Теннеси. Они ищут нас. Если мы с ними встретимся, перестрелки не избежать, а если они увидят тебя одного, можешь поставить сто к одному, что они постараются тебя прикончить. - Еду с вами, - сказал он. В течение следующего часа мы подобрали еще тринадцать голов с клеймом Хокса. К ночи наше стадо увеличилось еще на пятьдесят голов. Едва мы разбили лагерь, как нас окликнули из темноты. В те дни ни один человек в здравом уме не подъезжал к чужому лагерю без предупреждения. - Это Жердь Уокер, - сказал Бриггс. - Я узнал его голос. Уокер был очень высоким и очень худым парнем, поэтому-то и получил прозвище Жердь. Он гнал шесть бычков. На голове у него была шишка, в душе - злость на случившееся. - Вы не встретили никого из той банды? - спросил он Бриггса. - Все, о чем я мечтаю - это увидеть их на мушке моего винчестера. - Успокойся, приятель, - сказал Галлоуэй. - Это подлые люди. Если это будет в их силах, ты не успеешь даже выстрелить. В конце концов мы подобрали по дороге и пригнали в Додж сто двадцать голов с клеймом "Половина Н" из полутора тысяч, вышедших на перегон. Если бы у нас было больше ковбоев, мы наверняка нашли бы еще столько же в кустарниках у ручьев и оврагах. Имя Сакеттов в Додже знали. До нас здесь побывали Тайрел, Оррин и еще несколько. Тайрел с Оррином были в Додже, когда город был совсем молодым. Они были первыми Сакеттами, кто переселился на Запад. А их папа побывал на Западе еще раньше, промышляя пушнину вместе с Бриджером, Карсоном и Джо Миком. Из своего последнего путешествия он не вернулся, поэтому считалось, что с него снял скальп какой-нибудь индеец-блэкфут где-то в Монтане. Мы слышали его историю, когда были еще юнцами, но не знали никого из той ветви Сакеттов до тех пор, пока не столкнулись в Моголлонах с Тайрелом и Оррином, примчавшимся на выручку своему брату Теллю. Понимая, что если после угона стада кто-то из ковбоев остался жив, то он приедет к Хоксу в отель, мы пошли вместе с Бриггсом и Уокером. Оказалось, что приехали еще трое, значит недоставало семи. Эван Хокс был высоким, широкоплечим, но сухощавым человеком с темно-рыжими волосами. По сложению и по прическе он был похож на Президента Джексона, а глядя в его серые глаза, я почувствовал, что этого человека лучше иметь в друзьях, чем врагом. - Они отняли у нас стадо, чтобы продать, а когда они попытаются это сделать, мы будем там. Я предупрежу людей. - Мистер Хокс, - сказал я, - запомните, что Фетчен не дурак. Из того, что я о нем слышал, выходит, что он хитрый и подлый. Он может и не продать ваше стадо. - Что вы хотите сказать? - Как я понял, в вашем стаде много молодых племенных телок. Фетчен может перегнать стадо на запад, в Вайоминг, продать бычков индейцам или армии или какому-нибудь торговцу скотом. А из племенного скота он может создать свое собственное стадо. - Полагаете он приехал на Запад, чтобы остаться? - Меня этот вопрос тоже интересует. Я думаю, что без причины он так далеко не забрался бы. Наверное после нашего отъезда что-то произошло, что-то он натворил. Джудит стояла рядом, на глазах краснея от злости, и наконец она взорвалась. - Ты не имеешь права предполагать такое! И у тебя нет доказательств, что стадо угнал Черный Фетчен! Хокс посмотрел на нее с легким удивлением. - Кажется, вы не сходитесь во мнениях. - Молодая леди думает, что Черный не такой уж плохой и подлый. - И это правда! - Мы считаем, - продолжал Галлоуэй, - что вы пострадали из-за нас. Понимаете, Фетчены приехали на Запад за нами. Черный хочет получить эту молодую леди, а вместе с ней - ее лошадей, великолепных племенных лошадей. У себя дома, в Тейзвелле... - Так вы из Теннеси? - спросил Хокс. - Я хорошо знаю те места, я сам из Кентукки. - У нас с теми ребятами случилась стычка, мы их вроде как успокоили, когда они хотели показать свою силу. В тех местах они привыкли все делать по-своему. Оставив Хокса со своими ковбоями, мы трое спустились в ресторан. Джудит шла с поднятым носиком и горящими от гнева щеками. Когда мы нашли свободные места и уселись, она сказала: - Вы не имеете права так говорить о мистере Фетчене. Он честный человек. - Надеюсь, - произнес Галлоуэй, - потому что если это не так, и ты попадешь к нему, тебя ждет разочарование. А поскольку до дома далеко, считай, что ты в беде. Мы заказали обед, а потом она начала оглядываться, и мы с Галлоуэем тоже. Ни я, ни Галлоуэй почти не видели городов, были только в Санта Фе, Додже, Эйбилине и Седалии, штат Миссури, но оба мы любили, когда вокруг было много народа. В ресторане сидели покупатели скота, спекулянты земельными участками, офицеры с армейских постов, перегонщики скота, профессиональные карточные игроки и всякий прочий люд. Все были одеты на все сто и смотрелись пижонами. Мы с Галлоуэем немного почистились, прежде чем войти, но все равно нам было далеко до окружающих. Мы выглядели как пара парней с гор, и мне стало стыдно. Как только у нас появятся деньги, подумал я, тут же купим подходящую одежду. - Ты бывала в больших городах, Джудит? - спросил ее Галлоуэй. - Я была в Атланте и Нэшвилле, и Новом Орлеане, Мобиле и Луизвилле - о, я была во многих городах. Мои родственники торговали по всему Югу. Я понятия не имел, что она так много путешествовала, но это следовало предполагать. Ирландские торговцы лошадьми все время переезжали из города в город. На несколько минут она забыла о Черном Фетчене и принялась рассказывать о больших городах, и, можете мне поверить, мы слушали очень внимательно. Пока она говорила, дверь ресторана открылась, и я повернул голову. Это был Черный Фетчен. Он здорово изменился. На нем был новый черный суконный костюм, белая рубашка и черный галстук. Его сапоги ослепительно блестели, а в руке он держал новую черную шляпу. Его волосы были прилизаны с помощью медвежьего жира или чего-то в этом роде, и надо признаться, выглядел он впечатляюще. За ним шел Тори, Колби Раффин и еще один парень из шайки, которого звали Айра Лэндон. Фетчен подошел прямо к нашему столику, остальные уселись на другом конце зала спиной к нам. - Джудит! Как я рад тебя видеть! - Затем он повернулся ко мне и сказал: - Надеюсь, вы, ребята, не в обиде на нас. Мы не собираемся с вами ссориться. Там, в городе мы просто шутили - мы не хотели никаких неприятностей. Джудит сияла. Я разозлился, видя, как заблестели ее глаза при виде этого никчемного мошенника. Меня-то не проведешь всеми этими сладкими разговорами, и он это знал. Все то время, когда он говорил, в его взгляде читалась насмешка, но Джудит была счастлива. - Конечно, конечно! - Галлоуэй тоже умел красиво говорить. - Почему бы вам не придвинуть стул и не присесть за наш столик? Мы бы с удовольствием поговорили. Может быть вы рассказали бы нам о некоем стаде, которое кто-то угнал несколько дней назад. Лицо Джудит побелело, губы сжались. Она одновременно разозлилась и испугалась... испугалась, что что-то может случиться. - О стаде? С каких это пор вы двое ударились в скотоводство? - Это было не наше стадо, - чуть ли не ласково сказал Галлоуэй. - Оно принадлежит нашему другу по имени Эван Хокс - хорошему человеку. Его стадо угнали скотокрады... и убийцы тоже, Поскольку они убили его сына и нескольких ковбоев. Фетчен и глазом не моргнул. Да, хладнокровия у него хватало. Он лишь усмехнулся и сказал: - Если подумать, нам встретилось несколько отбившихся от стада коров. Мы даже пригнали с полдюжины в город и передали их городскому шерифу. Он отодвинул стул и непринужденно сел, как будто так и нужно было. - Между прочим, я не просто пришел поприветствовать старых друзей из родного штата. Я пришел поговорить с Джудит. Но раз вы, похоже, не хотите оставлять нас наедине, придется говорить с ней при вас. Глаза Джудит сияли, губы были полуоткрыты. Мне ее волнение не понравилось. Прежде чем я смог что-нибудь сказать, Черный Фетчен, все еще улыбающийся, словно кот, который собирается схватить канарейку, произнес: - Джудит, выходи за меня замуж. И не успели мы и рта раскрыть, как она воскликнула: - Да, Джеймс! Да, с удовольствием! - Вы делаете мне честь, мэм, делаете мне честь. - Потом вдруг он сказал: - Не думаю, что для помолвленной девушки прилично проводить столько времени с двумя холостыми мужчинами, которые не являются даже родственниками, а потому я заказал для тебя номер в отеле, в котором ты будешь жить, пока мы не поженимся. Он поймал нас врасплох, такого мы не ожидали и сидели, не зная, что делать. Первым опомнился Галлоуэй. - Это очень приятно, Черный, - сказал он, - но ее дедушка убедительно просил нас отвезти ее к отцу в Колорадо. Это не так уж далеко отсюда, так почему бы вам не подождать и устроить свадьбу там, где ее благословил бы отец? В конце концов, она его единственная дочь. Фетчен продолжал улыбаться. - Мистер Сакетт, не думаю, что вы меня поймете. Дело в том, что я влюблен и не хочу ждать. - Я тоже! - сказала Джудит. - Мы поженимся прямо здесь, в Додже. Галлоуэй не показал гнева, который наверняка чувствовал. Он просто сказал: - Было бы хорошо, если бы о свадьбе узнал твой отец, Джудит. Неужели ты его совсем не любишь? Это ее проняло, она словно протрезвела и стала такой серьезной, что я подумал, что она сейчас заплачет. - Это благородная жертва, - сказал я. - Отец редко может присутствовать на свадьбе дочери, когда она выходит за человека, которого любит. Она посмотрела на Фетчена. - Джеймс, может быть нам следует подождать? Ведь ранчо отца уже недалеко. Губы Черного сжались, глаза слегка сузились. Я слышал, что у него страшный, взрывной характер, что он не терпел, когда ему перечат, и вот, кажется, назревал такой взрыв. Может быть, если Джудит увидит его в ярости, это нам поможет. Мы с Галлоуэем, должно быть, подумали об одном и том же. Но тут меня черт за язык дернул: - Кроме того, - сказал я, - Джудит еще слишком молода, чтобы выходить замуж. Джудит так разозлилась, что выкинула боевой стяг и дала залп пушками обоих бортов. - Флэген Сакетт, ты не понимаешь, что такое женщина! Ты не распознал бы женщину даже если бы она находилась от тебя на расстоянии вытянутой руки! Я достаточно взрослая! Мы тебе покажем, какая я взрослая! Джеймс, если хочешь, мы поженимся завтра утром. Фетчен выпрямился. Конечно же, только этого он и добивался. Он бросил на меня взгляд, который можно было назвать триумфальным. - Я буду рад, Джудит. Если пойдешь со мной, я отведу тебя в твой номер. Джудит встала и повернулась ко мне спиной. Я хотел что-нибудь сказать, но что я мог сказать? Фетчен обернулся и посмотрел на нас. - Джентльмены, я пошлю пару человек за одеждой и лошадьми моей невесты - всеми лошадьми. - Что вы хотите сказать, всеми? - Я хочу сказать, включая тех двух, на которых ездите вы. Это кони Костелло. - На них у нас есть свидетельство о продаже, - спокойно сказал я, хотя внутри у меня все кипело. - Это правда, Джеймс, - сказала Джудит. - Те кони принадлежат им. - Мы разберемся с ними чуть позже, - ответил Фетчен. - Не думаю, что свидетельства о продаже, как вы их назвали, пройдут как доказательство в суде. Они вышли вместе, а мы остались сидеть. Неожиданно у меня пропал аппетит. Может она и достаточно взрослая, но мне не хотелось видеть ни одной девушки в руках Черного Фетчена. - Галлоуэй, мы не можем позволить ей выйти замуж. Мы должны остановить его. - Объясни мне как. Она выходит за него по собственному желанию, а против него у нас ничего нет. - Думаешь, он действительно пригнал несколько голов "Половины Н"? - Могу спорить на что угодно. О, он хитрый парень! Если кто-нибудь видел, как он гнал украденный скот, то у него есть алиби. К тому же с точки зрения местных скотоводов он совершил благородный поступок. - Как ты считаешь, что он в ней нашел? Галлоуэй как-то странно на меня посмотрел. - Да ты дурак, как я посмотрю. Она очень красивая молодая девушка, которая превращается в красивую женщину. И на случай, если ты позабыл, мама вышла за папу в таком же возрасте. Он был прав, однако мне не хотелось в этом признаваться. Джудит казалась мне девчонкой - все эти веснушки и прочее. И только когда я напомнил себе об этом прочем, то вынужден был согласиться с Галлоуэем. Она превращалась в женщину, даже если ей не была - во всяком случае, в моих глазах. - Флэген, что будем делать? В конце концов мы решили пойти к городскому шерифу, Уайатту Эрпу, но он сказал, что ничем не может помочь. - Извините, ребята, - коротко сказал он. - Мистер Фетчен привел несколько голов скота, принадлежащих Хоксу и выпустил их в загон. Это определенно не делает его вором. То, что это он угнал стадо, доказать невозможно. Что же касается девушки, то она достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, и она хочет выйти замуж. Боюсь, я ничем не смогу помочь. Бэт Мастерсон был шерифом в округе Форд, и мы пошли к нему. Он был красивым молодым парнем двадцати четырех или двадцати пяти лет в темном костюме и черной высокой шляпе. Чтобы в те дни носить такую, требовалось немалое мужество - слишком большое искушение для пьяного ковбоя выстрелом сбить ее с головы. У Бэта не было ни одной царапины от пули: я специально пригляделся. Он выслушал нас, затем покачал головой. - Извините, парни, я не могу вам помочь. Девушка имеет право выйти замуж, а у меня нет ордера на арест кого-либо из команды Фетчена. - Он минуту помолчал. - Хотя кое-что могу вам посоветовать как неофициальное лицо. - Что-нибудь, что может отменить свадьбу? - Нет. Но на днях в город приехал человек, который сказал, что команда Фетчена гнала полусотню голов. А в кораль они загнали полдюжины задрипанных бычков. - Разве это не улика? - Не совсем. Когда Руф их видел, он был пьян. Лично я поверю ему на слово - пьяный или трезвый, этот старый ковбой может отличить пятьдесят бычков от шести. Но я сомневаюсь, что его свидетельство пройдет в суде. - Что же нам делать? Мастерсон откинулся на стуле назад и немного поразмышлял над вопросом. - Я бы посоветовал телеграфировать ее деду с просьбой дать согласие на свадьбу. А также ее отцу. Мы об этом даже не подумали, потому что телеграф был для нас в новинку. Мы слышали о нем и видели провода вдоль железнодорожного полотна, но мысль о том, что Костелло можно послать телеграмму не пришла нам в голову. - Мы будем вам обязаны, если вы напишите текст. И вы поможете хорошей девушке избежать плохой партии. Бэт взял ручку и нацарапал текст телеграммы. Я думал, ее надо писать как-то по-особому, но ничего подобного. Однако он ловко сформулировал: "Фетчен здесь. Предложил Джудит выйти за него. Она согласилась. Телеграфируйте отказ от разрешения на свадьбу". - Если мы получим телеграмму от Костелло с отказом, я остановлю их, - сказал Мастерсон. Отослав телеграмму, мы остановились на дощатом тротуаре и задумались над ситуацией. Неожиданно Галлоуэю пришла идея. - Интересно, - задумчиво сказал он, - сколько в таком городе может быть проповедников? - Три-четыре, наверное. Он весело смотрел на меня, и я начал понимать, что он задумал. - Вот что значит как следует подумать, - сказал я. - Пойдем поспрашиваем. - Жердь Уокер, Гарри Бриггс и остальные обязаны нам. Этим утром Хокс сказал мне, что держит свой скот милях в пятнадцати к северу отсюда. По-моему, одному из его парней надо поговорить с проповедником. Жерди, например. Если бы он умирал, он наверняка захотел бы исповедоваться. В это время показался Бэт. - Мистер Мастерсон, - спросил я, - сколько в Додже проповедников? Глаза Бэта заискрились. - Вам повезло, - сказал он, - их нет в городе, кроме одного. Затем он добавил: - не забудьте мирового судью. Галлоуэй тут же оседлал коня и галопом помчался в лагерь Хокса, чтобы договориться с ковбоями. Я тоже забрался в седло, пронесся пару миль за городом и на взмыленном коне вернулся к дому проповедника. - Преподобный, - сказал я, - в ковбойском лагере за городом заболел человек. Ему очень плохо, и он хочет исповедоваться. Вы к нему съездите? Этот проводник человеческих душ оказался настоящим джентльменом. Он поставил чашку с кофе, вытер губы и принялся запрягать лошадей в повозку. Пока он натягивал сюртук, я закончил запрягать и через минуту был готов. - Еще одна штука, - сказал я, - он хочет оставить завещание и говорит, что доверит написать его только мировому судье. Ему все равно, юрист он или нет, но он считает мирового судью честным человеком. Я верхом, а проповедник на повозке подъехали к дому мирового судьи и тот тоже собрался довольно быстро. Гонорар обещал быть приличным, поэтому мировой судья был готов ехать куда угодно. Они рысью выехали из города на повозке проповедника, а я пылил за ними. Лагерь представлял из себя ручей, кораль и глинобитную хибару-полуземлянку. Жердь Уокер лежал на спине до подбородка укрытый одеялом. Человека с более жалким и больным видом мне еще видеть не приходилось. Остальные ковбои стояли вокруг него со шляпами в руках и тихо переговаривались. Как только церемония началась, мы с Галлоуэем выскользнули из лагеря и направились обратно в Додж. Похоже, прощание Жерди с миром будет самым длинным в истории медицины. Хотя проповедник сказал, что он протестант, и исповедование не обязательно, Жердь не мог пропустить такой шанс. Он исповедовался несколько часов в самых страшных грехах, о которых только можно было услышать. Начал с того, что он сделал, что само по себе уже было достаточно много, потом признался в том, что хотел сделать, что было значительно больше, и наконец стал придумывать себе грехи, о которых никто никогда и не слышал. Одно можно сказать: слушали его очень внимательно. Никто даже не взглянул на нас, когда мы выезжали из лагеря. - Ставлю последний доллар, что сегодня они отсюда не выберутся, - сказал Галлоуэй. Правда, нас волновала одна вещь - а что если вернется какой-нибудь небесный проводник, которого к тому времени в городе не было? Но только ни один не вернулся. Глава четвертая Мы с Галлоуэем подъехали к коновязи у ресторана "Леди Гей" и спешились. Мы устали и хотели есть, к тому же приближалась гроза. Мы стояли на дощатом тротуаре и осматривалась, а в прерии уже вспыхивали молнии. - Похоже, будет настоящий ливень, - сказал Галлоуэй. - Я всю дорогу наблюдал за этими облаками. - Ты иди, а я поставлю лошадей, - я замялся, потом добавил: - Можешь посмотреть, переехала ли Джудит в номер, который ей снял Фетчен. Улица была пустынной. За полквартала по доскам тротуара стучали сапоги, но их владельца я не видел. Во всех салунах горели окна, веселье шло полным ходом, но на улицах почти не было лошадей или повозок из-за приближающейся грозы. Ведя обоих коней в поводу, я перешел улицу и направился к конюшне. На углу я на мгновение задержался, глядя на катящийся перекати-поле и думая о Джудит. Об этой упрямой, злой, веснушчатой... Вот только почему-то я о ней скучал. Над воротами конюшни висел фонарь, его пламя трепыхалось на ветру. Внутри никого не было, поэтому я сам завел лошадей в денники, привязал их и поднялся на сеновал, чтобы накидать им сена. Я уже скидывал последние вилы, когда мне показалось, что внизу послышались шаги - медленные, осторожные шаги. Сеновал занимал весь чердак конюшни, на него вели три лестницы, то есть я видел три лестницы - две с одной стороны и одну с другой. Вообще-то, если подумать, должна была быть и четвертая, которая обычно ведет в пустой денник, где конюх хранит инструменты, запасные части сбруи прочую мелочь. Все время, пока я думал об этом, я прислушивался. Кто-то проследил за мной до конюшни? Или это какой-нибудь пьянчужка, ищущий место переспать грозу? Или может быть кто-то пришел за своей лошадью? Судя по звуку шагов, пришедший наверняка не пьянчужка и не владелец лошади. Мой винчестер остался внизу, рядом с седлом и дождевиком, которые я собирался забрать, возвращаясь в отель. Вероятно, человек внизу увидел его и теперь играет со мной в прятки, дожидаясь, пока я спущусь. И надеясь нашпиговать меня свинцом. Многие могут назвать меня подозрительным человеком, так оно и есть. Не раз я ошибался, подозревая кого-нибудь или что-нибудь, и не раз оказывался прав. Поэтому меня до сих пор не похоронили. Отстегнув кожаный ремешок, удерживающий револьвер в кобуре, я очень осторожно положил вилы на пол и выпрямился, прислушиваясь. Если он знал, что я наверху, мне лучше пошуршать сеном, чтобы никто ничего не заподозрил. Многие ковбои ночевали в конюшнях. Неплохая идея, пусть подумает, что я тоже из таких. Я надеялся заманить его наверх, а не спускаться вниз самому. И все же я попытался обдумать свое положение. Мне кажется, что думать - не такая плохая привычка. Она может сэкономить массу времени и в большинстве случаев избавить от головной боли. Допустим, я внизу и хочу подстрелить человека, спускающегося по лестнице. Какое место я выберу, чтобы видеть все три лестницы сразу? Таких мест немного. Две лестницы вели с сеновала с одной стороны, противоположной от него, другая лестница, которую он видел, была на его стороне, перед воротами. Если человек внизу хотел прикрыть все три, он должен стоять где-то на правой стороне конюшни, ближе к ее задней двери. Если есть четверная лестница, ведущая в пустой, неиспользованный денник, она должна находиться за его спиной. Если я попробую спуститься по одной из трех лестниц, я буду спускаться спиной к убийце - если он был убийцей. Первое, что я сделал - это сел на сено, немного пошуршал им, будто готовлю себе постель и особенной не беспокоюсь о тишине, затем снял сапоги и бросил их на пол. После этого тихо поднял их, связал сыромятным ремешком и повесил себе на шею. Потом как можно осторожнее встал. Пол был добротный и вряд ли будет скрипеть, поэтому я бесшумно двинулся вперед. И все время прислушивался. Снизу не доносилось ни звука. Около меня стоял ларь с початками неочищенной кукурузы, приготовленной для какой-то местной лошади. Я бросил початок в то место, где снимал сапоги, и он ударился о доски рядом с сеном. Я надеялся, что человек внизу подумает, будто я что-то уронил. Затем я осторожно двинулся по краю чердака, пока не оказался над пустым денником. И точно: здесь зиял люк, в котором виднелась лестница. Она вела в глубь денника, в его неосвещенный угол. Вполне возможно, что лишь немногие из клиентов конюшни знали, что она здесь есть. Согнувшись перед люком, я прислушался, но ничего не услышал, вытащил "кольт" и осторожно лег, свесив голову вниз... Никого. Сжав "кольт" в правой руке, я свесил ноги в люк, нащупал первую перекладину лестницы, вторую... Прижимаясь к лестнице, я искал его взглядом, но ничего не видел в темноте. Спустился на шаг ниже и услышал крик. - Вот ты и попался! Не далее, чем в тридцати футах грохнул выстрел. Пуля вонзилась в стойку лестницы, мне в лицо брызнули щепки, и я выстрелил в ответ чуть выше и левее вспышки. В тот же момент понял, что пуля ушла выше, и я выстрелил во второй раз, целясь немного ниже. Я тут же отпустил перекладину лестницы и спрыгнул вниз, приземлившись на носки, но не удержал равновесия и загремел упряжью и сломанным стулом. В ответ почти в нескольких дюймах бахнул выстрел; перевернувшись, я тоже нажал на спуск. Снаружи послышался крик, топот бегущих ног, и я быстро поднялся. В дальнем конце прохода стоял, шатаясь и согнувшись, человек. Он держался за живот, и в тот момент, как я на него посмотрел, рухнул лицом на землю. Бегущие приближались. Выскочив в заднюю дверь конюшни, я проскользнул между жердями кораля и, все еще без сапог, легко побежал задами к отелю. На мгновение остановившись, я натянул сапоги, затем открыл заднюю дверь отеля и поднялся по черной лестнице на второй этаж. Из нескольких номеров появились люди, среди них - Джудит. Она увидела меня и на секунду мне показалось, что на ее лице промелькнуло облегчение. - Флэген, в чем дело? Что случилось? - Какой-то пьяный ковбой, - сказал я. - В Додже такое случается часто. Она все еще стояла в дверях своего номера. Она была полностью одета, хотя время было позднее. - Завтра я выхожу замуж, - сказала она чуть неуверенно. - Желаю тебе счастья. - Ты ведь говоришь не от души. - Нет, мэм. Я думаю, что ты поступаешь неправильно, и знаю, что твой дедушка этого не одобрил бы... и папа тоже. - Мистер Фетчен прекрасный человек. Вот увидишь. Снизу послышались голоса, затем шум людей, поднимающихся по лестнице. Неожиданно появился Колби Раффин, за ним - Черный Фетчен с Нортоном Вэнсом, замыкал процессию Берр Фетчен. - Вот он! - заорал Колби. Он схватился за револьвер, но я уже держал его под прицелом. Дома, в Теннеси этим парням и в голову не приходило тренироваться быстро выхватывать револьвер, и то, как это сделал я, немного охладило их пыл. - Не знаю, что вы, ребята, ищете, - сказал я, - но мне не нравится, когда на меня лезут толпой. - Ты убил Тори! - крикнул Берр. Прежде чем я успел открыть рот, Джудит сказала: - Он не мог этого сделать. Он стоял здесь и разговаривал со мной! Это их остановило и на секунду никому не пришло в голову спросить, сколько я здесь нахожусь. А после этого они и вовсе стушевались, потому что в коридор протиснулся городской шериф. - Что там случилось? - спросил он меня. - Кажется, стреляли, а эти ребята говорят, что убили Тори. В это время к Уйатту Эрпу присоединился Бэт Мастерсон. - Все в порядке, Уайатт? - Затем он увидел меня у двери Джудит. - О, привет, Сакетт. Эрп повернулся к нему. - Ты знаешь этого человека, Бэт? - Знаю. Он пригнал скот Эвана Хокса и помогал собирать разбежавшихся бычков. Он мой друг. Эрп бросил взгляд на мои сапоги. - Не возражаете, если я посмотрю на ваши подошвы? Человек, который стрелял в конюшне, убежал дворами, а там грязно. Я поднял сначала один сапог, затем второй. Обе подошвы были чистыми, словно я всю жизнь ходил только по доскам пола. Колби Раффин разозлился. Он просто не мог поверить своим глазам. - Он врет! - закричал он. - Больше некому! Тори ведь... - Что Тори? - требовательно спросил Мастерсон. - Ждал его в засаде? Так? - Ничего подобного, - запротестовал Берр. - Тори просто пошел за лошадью. - В это время? - спросил Эрп. - Вы хотите сказать, что он собирался уезжать в такое время, да еще когда приближается гроза? - Конечно, - легко ответил Берр, - он собирался ехать в лагерь к нашим ребятам. - Джентльмены, - холодно произнес Эрп, - прежде чем мы зададим кое-какие вопросы, а вы соберетесь на них ответить, давайте кое-что проясним. Ваш друг Тори Фетчен носил новые сапоги с очень отчетливыми отпечатками. Он оставил в конюшне достаточно следов, чтобы понять, что он провел довольно много времени, прислонившись к одному из столбов. Из отпечатков следует, что он кого-то ждал и старался, чтобы его не заметили. Он или нервничал, или очень долго ждал. В любом случае, он стрелял из своего револьвера дважды, и дважды попали в него... похоже, третий выстрел вырвал кусок ткани на плече его пиджака. Мы не имеем ничего против человека, который его убил. Оба были вооружены, оба стреляли. Мы просто хотим выяснить детали. - Один вопрос, джентльмены, - сказал Мастерсон. - Вы, очевидно, поднялись, намереваясь попасть в номер к Сакеттам. Вы хотели закончить работу, которую недоделал Тори? - Ничего подобного! - беззаботно махнул рукой Берр. - Просто у нас в Теннеси были кое-какие проблемы и... - Тогда возвращайтесь обратно в Теннеси и решайте их там, - прервал его Эрп. - Я не потерплю стрельбы в городе. - Даю вам слово, шериф, я не буду стрелять, пока не выстрелят в меня, - сказал я. - Верю вам, Сакетт. Ладно, идите, ребята, по своим делам. Если вы устроите еще одну заварушку, я запру вас в тюрьму. Когда они ушли, я сказал: - Джудит, извини, что я втянул тебя в это дело. - Но ты ведь стоял со мной, - продолжала настаивать она. - Я ведь вышла в коридор, как только затих последний выстрел. Она была сообразительной девушкой, но дело в том, что человек может бежать очень быстро, а большинство людей не так хорошо рассчитывают время, как думают. В любом случае она остановила перестрелку в людном месте, где могла пострадать она или другие, и за это я ей был благодарен. - Они соврали, - сказала она. - Тори не собирался уезжать. Он хотел пообедать со мной и Джеймсом. - Не поздновато ли для обеда? - Джеймс сказал, что будет занят весь день. Он хотел пообедать попозже. Сказал, что в ресторане будет не так много народа. - Я лучше пойду, - сказал я и отступил на несколько шагов. - Если передумаешь, возвращайся к нам. Мы отвезем тебя к папе. Она слегка улыбнулась. - Флэген, я не передумаю. Я люблю Джеймса, а он любит меня. - Продолжай твердить себе это. Может быть через некоторое время поверишь, - сказал я. - Флэген Сакетт, я... Может джентльмен и не должен уходить, когда говорит леди, но я ушел. Все равно в этом споре последнее слово останется за мной - когда они не найдут в городе ни одного проповедника. На лестничной клетке был уголок, где человека не было видно ни сверху, ни снизу. Там я остановился перезарядить револьвер. Галлоуэй сидел в холле, читая газету. Он вопросительно посмотрел на меня. - Я слышал, в конюшне была перестрелка, - сказал он. - Похоже на то, - согласился я и сел рядом с ним. Тихим голосом я добавил: - Тори ждал меня, пока я скидывал лошадям сено. Он чуть не снял с меня скальп. - Ага, и тебе лучше вынуть из лица занозы. Здесь свету побольше, чем в коридоре наверху. В течение нескольких минут что-то на лице меня беспокоило, но я был слишком возбужден, чтобы обратить на это внимание. Я осторожно поднял руку и коснулся конца торчащей занозы. Две или три я вытащил прямо в холле, но осталось еще несколько. Мы прошли по улице до салуна "Павлин" просто чтобы оглядеться, но встретились там с Бэтом Мастерсоном. Он подошел к нам, взглянул на мое лицо и едва заметно улыбнулся. - Надеюсь, у вас было время, чтобы сменить носки, - сказал он. - В грязных, мокрых носках можно схватить простуду. Я поневоле ухмыльнулся. - Вас не обманешь, так ведь? - Я видел, как вы заходили в конюшню. И видел, как за вами последовал Тори. Позади конюшни остались следы босых ног. Я накидал на них солому. - Спасибо. - Когда человек мне нравится, я считаю его своим другом. У меня есть основания предполагать, что вы честные люди. У меня есть основания предполагать, что Фетчены - бандиты. Несмотря на то, что до сего времени все шло хорошо, я не переставал беспокоиться. Черный Фетчен не простит убийства Тори, и что бы ни говорили, отвечать придется мне или Галлоуэю. Я никого не хотел убивать, но что делать, когда тебя ждет в засаде человек с намерением пристрелить? Хуже всего было то, что он перехитрил меня. Он все время знал о той, четвертой лестнице и правильно решил, что я найду и использую именно ее. То, что он промахнулся, было чистой случайностью. Я спускался в темный, неосвещенный угол денника, иначе Тори стрелял бы точнее. Через некоторое время мы с Галлоуэем вернулись в отель и забрались в постель. Но я спал с "кольтом" под рукой и знал, что у Галлоуэя револьвер тоже недалеко. Завтра произойдет две вещи, обе они могут принести беду и неприятности: во-первых, будут хоронить Тори, во-вторых, Джудит и Черный Фетчен попытаются найти проповедника, чтобы тот поженил их. Похоронную молитву может прочитать любой, но поженить могут либо мировой судья, либо человек, посвященный в духовный сан. Глава пятая Когда мы спустились в ресторан позавтракать, накрапывал мелкий дождь. Было рано, и в этот час народу было немного. Серые лица магазинов и лавочек затемнил дождь, пыль прибило по меньшей мере на несколько часов. По улице проехал одетый в мокрый дождевик всадник, направляясь к конюшне. В Додже было тихое утро. Мы остановились у дверей ресторана, присматриваясь к сидевшим внутри людям, и нашли себе столик в углу, откуда могли видеть обе двери. У Галлоуэя ремешок с револьвера был снят. У меня тоже. Но неприятностей мы не искали. В ресторан заходили люди, в основном мужчины. Это были скотоводы, покупатели скота, ковбои и городские бизнесмены. Некоторых мы уже узнавали - на это в Додже требовалось всего несколько часов. В ресторане сидели с полдюжины крутых парней, но в этом городе таких было хоть пруд пруди. Девять десятых взрослого населения города участвовали в Гражданской войне или воевали против индейцев, или по крайней мере охотились на бизонов. Это было не место, чтобы устраивать ссоры, если только ты не готов был идти до конца. Мы заказали омлет с ветчиной - блюдо, не часто встречавшееся к западу от Миссиссиппи, где все ели мясо с бобами. На нас с братом были костюмы, купленные в магазинах, поэтому оружие не было слишком заметно. В городе нельзя было носить оружие, но закон относился к этому правилу снисходительно, оно строго выполнялось лишь во время перегона стад, а сейчас был не тот сезон. Эван Хокс был, наверное, единственным, кто решил перегнать стадо. В ресторане не было ни одного человека из банды Фетчена, Джудит тоже не показывалась. - Ты ведь не думаешь, что они уехали? - спросил Галлоуэй. - Нет, это вряд ли. Несколько человек с любопытством посмотрели на нас, потому что в Додже не было секретов, и к этому времени весь город знал, кто мы и почему оказались здесь. Наверняка все знали и о Фетченах. Возможно Эрп уже знал о моем участии в перестрелке, но, как он сказал, мы оба были вооружены и оба стреляли, это была честная перестрелка. Тори хотел застрелить меня исподтишка и получил, что ему причиталось. В Додже понимали такие вещи. Мы ели, но мысли наши были заняты не завтраком, как бы голодны мы ни были. В любой момент мы готовы были увидеть банду Фентчена. Но они не пришли. Дождь прекратился, хотя облака по-прежнему тяжело нависали над прерией. Гроза еще не прошла. Со скатов крыш и с вывесок над дощатыми тротуарами капала вода. Мы смотрели в окно, и наконец, у двери на улицу остановился человек, стряхнул капли дождя со шляпы и дождевика и вошел в ресторан. Я слышал, как он сказал Бену Спрингеру: - Похороны закончились. Их было девятнадцать человек. Похоже, крутые ребята. - Девятнадцать? - прошептал Галлоуэй. - Кажется, Фетчен нашел себе новых друзей. И тогда они появились - тесная группа всадников в черных дождевиках и в основном в черных шляпах, едущих по грязной улице. Они остановились напротив ресторана, спешились и собрались под скатом крыши противоположного дома. Двое повернулись и прошли по улице направо, еще двое - налево, остальные остались у дома. Похоже, они ждали нас. - Нам должно быть лестно, - сказал Галлоуэй, поднимая чашку с кофе. - Там у них целая армия. - Достаточно обойти ее стороной, - ответил я. - Интересно, а что с Джудит? - Сходи посмотри. Я посижу на случай, если они захотят войти. Если нет - через некоторое время мы выйдем к ним сами. Отодвинув стул, я встал, прошел в отель и поднялся на второй этаж. Подойдя к номеру Джудит, я постучал раз, второй... Ответа не было. Я постучал погромче, и когда опять никто не ответил, я открыл дверь. Комната была пустой. Кровать была не заправлена после сна, Но ни Джудит, ни ее вещей не было. Спускался я достаточно осторожно. Нельзя лезть напролом, когда тебя ждут неприятности, а их у нас хватало. В холле никого не было, и я прошел чуть вперед, откуда через арку мог видеть зал ресторана. Галлоуэй сидел там, где я его оставил, но перед ним за столиком сидели два Фетчена, а еще один стоял у двери, ведущей на улицу, у всех в руках было оружие. Ресторан был почти пустой. За противоположным столиком сидел Чок Бисон с Бобом Райтом, за другим расположился Док Холлидей - странно было видеть его в этот ранний час - за стаканчиком виски вместо завтрака, наблюдая краем глаза за происходящим. За столиком Галлоуэя сидел Черный Фетчен с Берром, у двери стоял неизвестный мне человек с копной волос цвета сухой травы и шрамом на подбородке. Каблуки его сапог были сношены, но то, как он подвязывал кобуру, выдавало в нем ганфайтера или, по крайней мере, человека, который воображал себя крутым парнем с револьвером. Большинство ребят, которые действительно хорошо управлялись с револьвером, носило их кто как хочет, а не подвязанными низко у бедра, как те, кто хотел казаться ганфайтерами. - Это все вы, - говорил Черный, - ты и твой братец. Это вы вывезли проповедника из города. Но это вам не поможет. Джудит поедет с нами и мы поженимся, как только встретим священника. - Я бы не хотел, чтобы девушка страдала, - спокойно произнес Галлоуэй. - Если это произойдет, я позабочусь о том, чтобы поголовье Фетченов резко уменьшилось. - Это не в твоих силах. Ты не выйдешь из ресторана живым. В это момент я услыхал, как за моей спиной скрипнула половица. Она скрипнула очень тихо, но я услышал. Не двигаясь с места, я скосил глаза. Сквозь окна холла падал утренний свет, и я увидел тень человека и носок сапога - левого сапога. В ту же секунду носок чуть согнулся, как у человека, который делает шаг вперед или отводит назад руку с револьвером, чтобы ударить противника по голове. Я быстро отступил вправо и тыльной стороной левой руки нанес сильный удар. Он уже начал опускать руку с револьвером, но слишком медленно. Я попал ему точно в солнечное сплетение, прямо под третью пуговицу рубашки, и он, задыхаясь, согнулся, ловя воздух раскрытым ртом. Его удар прошел мимо, и к тому моменту я сильно ударил его правой в незащищенное лицо, смяв нос в лепешку. Фонтаном брызнула кровь, он отшатнулся назад, а я пошел на него. Есть одна штука, когда драка идет всерьез. Если у тебя преимущество, нельзя давать противнику передышку, иначе он может прийти в себя и надавать тебе по ушам. Поэтому я протянул руку, схватил его за ухо и еще раз двинул с правой, лишив его нескольких зубов. Его развернуло боком, и я всадил кулак, словно молот, ему в почку. Он рухнул на пол. Все это произошло в течение четырех-пяти секунд. В драке не тратишь время зря, а я к тому же торопился. И старался не слишком шуметь. Стычка, не успев начаться, закончилась, и я опять заглянул в ресторан. Галлоуэй сидел спокойно. Этого парня ничем не проймешь. Своим врагам он мягко стелил, но спать им было ох, как жестко. Крутой у меня братишка. Я уже хотел было не вмешиваться и оставить ему решить эту проблему. Это послужило бы Фетченам хорошим уроком. Однажды, когда ему было около тринадцати лет, мы охотились в холмах на белок и всякого другого пушного зверя, но больше всего нам хотелось повстречать кабана, потому что у мамы кончилось мясо. Галлоуэй увидел под кустами огромного кабана, который глядел на него своими маленькими свирепыми глазками. Галлоуэй вскинул ружье и выстрели. Пуля ранила кабана, пройдя вдоль плеча, и он бросился наутек. Мы прошли по его следам почти две мили, прежде чем нашли его лежащим. Но над ним уже стоял большой, сильный горный лев. Этот горный лев был голодным и нашел себе пищу, он и не думал отдавать ее какому-то мальчугану с холмов. Но Галлоуэй застрелил этого кабана, к тому же нам тоже нужно было мясо, поэтому Галлоуэй тоже не спешил уступать его большой кошке. Так они и стояли, глядя друг другу в глаза. У Галлоуэя в старом гладкоствольном ружьишке оставался один заряд, и он понимал, что если не убьет коугара одним выстрелом, нам не поздоровится. Раненый коугар - не то животное, с которым хотелось бы иметь дело, но если бы эта кошка знала, кто ей противостоит, она бы бросилась в холмы с поджатым хвостом. Галлоуэй поднял ружье и выстрелил в тот самый момент, когда коугар прыгнул на него. Пуля попала ему в грудь, но горный лев был далеко не мертвым. Он сбил Галлоуэя с ног, а я лихорадочно начал искать дубину, однако Галлоуэй быстро вскочил на ноги и, размахнувшись, двинул коугара прикладом по голове, когда тот снова бросился на него. Затем, прежде чем кошка смогла прийти в себя, Галлоуэй вытащил большой арканзасский нож, и они покатились по земле. Во все стороны полетели кровь, мех и обрывки одежды, а потом окровавленный Галлоуэй встал, а кошка осталась лежать. Она посмотрела на Галлоуэя и тут же испустила дух. Галлоуэй и по сей день носит на ребрах следы когтей горного льва. Но мы освежевали кабана, сняли шкуру с коугара и принесли их домой. Мы зашили раны Галлоуэя, но только после того, как он несколько минут пролежал в холодной воде ручья. Я хочу сказать, что с братом не стоит сталкиваться лоб в лоб, если не хочешь потерять шкуру. Галлоуэй просто сидел и смотрел на них - высокий, широкоплечий парень с гор с большими, натруженными руками. Мы настолько похожи, что вполне могли быть близнецами, правда, он намного красивее меня. Но я в любой момент могу угадать о чем он думает. В те минуты мне не хотелось бы быть на месте Фетченов. - Я выйду из ресторана живым, Черный, - сказал он, - и выйду, когда захочу. Если мне придется перешагнуть через Фетченов, я это сделаю. Вообще-то, вы, ребята, увереннее чувствуете себя в стае или темной конюшне. Черный подскочил, словно в зад ему всадили булавку. - Так это был ты? - Не наезжай на меня, - спокойно ответил Галлоуэй. - Единственная причина, по которой я тебя еще не пристрелил, - мне не хочется пачкать такой красивый пол. А теперь убирайтесь-ка вы, ребята, подобру-поздорову. И запомните, что я сказал: если с головы этой девушки упадет хоть один волос, я добьюсь, чтобы вас всех повесили. Поведение Галлоуэя сбило их с толку. Они и подумать не могли, что он может так разговаривать без поддержки нескольких стволов. Однако он был один, он ставил им условия, и вместо того, чтобы прижать его, они беспокойно переглядывались. Они думали, что в рукаве у него есть козырной туз. Берр оглянулся и увидел меня в дверях ресторана. Я находился сбоку от них на расстоянии револьверного выстрела, точнее - выстрела в упор. Я стоял на расстоянии двадцати-двадцати пяти футов и между нами ничего не было. Ни один из них не сидел ко мне лицом. Насколько они знали, я мог быть не один, поскольку нас часто видели с ковбоями "Половины Н". Черный легко встал, и надо отдать ему должное - парень двигался с кошачьей грацией. Он был крупным, крупнее меня или Галлоуэя. Дома, в холмах ходили слухи, что в уличной драке он мог убить человека. - Мы можем подождать, - сказал он. - У нас есть время, нам некуда торопиться. А как только найдем проповедника к западу отсюда, мы с Джудит поженимся. Они вышли всем скопом, и только тогда я подошел к нашему столику. Галлоуэй взглянул на меня. - У тебя были неприятности? - Особенных не было. Мы вышли на улицу, в этот час спокойную. Где-то снесла яйцо курица и во весь голос оповещала об этом город. По улице лениво протрусила дворняга, где-то, скрипя и жалуясь, заработал ручной насос, и я услышал, как хлынула в ведро вода. На улице стояло несколько лошадей, поблизости загружался грузовой фургон. Но я не думал ни о чем, кроме Джудит. Кажется, я не могу помешать свадьбе, не затеяв перестрелки с Фетченами. Она была согласна выйти за Черного Джеймса Фетчена, а от ее родственников вестей пока не поступало. Ни закон, ни мы вмешаться не могли, хотя мне очень хотелось это сделать, и Галлоуэю тоже. Мы понимали, что нам еще предстоят объяснения насчет Тори Фетчена. Разговор о нем не закончен. Фетчены были слишком умны, чтобы связываться с законом, когда его представляют такие люди как Уайатт Эрп, Бэт Мастерсон и им подобные. К западу отсюда равнины были широкие, и то, что случится там, не будет никого волновать - только их и нас. Мы все знали, что на западе мы еще встретимся. Мы увидели их - тесную группу всадников, медленно едущих по улице. Впереди ехала Джудит, подняв голову и глядя вперед. Они проехали, не заметив, не повернув головы, не взглянув на нас; так богатая карета проезжает мимо босяка. Она могла бы по крайней мере помахать нам рукой. Когда они исчезли за поворотом, мы повернулись и вошли в ресторан. - Давай выпьем по чашечке кофе, - хмуро сказал Галлоуэй. - Нам надо подумать. Только мы сели за столик, как вошел Эван Хокс. Заметив нас, он направился к нашему столику. - У вас есть какие-нибудь планы? Если нет, я могу дать вам работу. - Он развернул стул и уселся на него верхом. - Если мы правы в том, что мой скот угнали Фетчены, мне кажется, что они держат его где-то к западу отсюда. Насколько мы знаем, ни одного стада в округе продано не было. У нас сейчас около трехсот голов, которые я буду перегонять в Вайоминг, но мне хотелось бы получить свое стадо обратно. - Каким образом? - Почему бы не таким же, каким получили его они? Действительно, почему бы и нет? Фетчен стадо украл, так что мешает украсть его снова? Это имело смысл, к тому же никому не хочется терять скот стоимостью почти в пятьдесят тысяч долларов. - Мы едем на запад, - сказал я ему. - Мы собираемся покрутиться вокруг них и убедиться, что с девушкой все в порядке. - Хорошо! Тогда считайте, что вы в моей команде - тридцать долларов ежемесячно плюс питание. Он сидел, пока мы не допили кофе. - Вы знаете Фетчена лучше меня. Скажите, он что-нибудь понимает в скотоводстве? Я имею в виду в западном скотоводстве? - Не думаю. Они с холмов, как и мы, и ничего не знают о Западе. Однако с ними могут быть ребята, которые кое-что понимают... если только они не побоятся показаться в открытую. - Что это значит? - По-моему, он связался со скотокрадами. - Вероятно. Ну, и что вы на это скажете? Я посмотрел на Галлоуэя, но такие вопросы он оставлял решать мне. - Мы все равно едем на запад, - сказал я. - И вашими ребятами подружились. Считайте, что у вас есть пара новых ковбоев. Мы выехали на рассвете. Впереди Эван Хокс, за ним - десять хороших парней - включая нас. С нами были Бриггс и Жердь Уокер. Некоторых семейных ковбоев и тех, кто соскучился по Техасу, Хокс рассчитал в Додже. Среди других в нашей команде было двое, которые выглядели как ганфайтеры: Ларни Кеглу было девятнадцать, а походка у него была, словно он на две трети горный лев; другой был постарше и поспокойней, звали его Кайл Шор. Желая быть более или менее независимыми, мы с Галлоуэем подкупили снаряжения и двух вьючных лошадей, обе - мустанги, привыкшие щипать траву прерий, но приученные ходить под седлом и под вьюками. Старшим был Эван Хокс, и надо сказать, что провизии он набрал столько, что хватило бы и на три команды. У него был табун хороших подменных лошадей, в основном техасских - маленьких, но крепких, привыкших жить на подножном корму, как и требуется от настоящей ковбойской лошади. Когда мы подъехали к лагерю с землянкой, все было готово к путешествию, и мы, даже не останавливаясь, продолжили путь. Ко мне подъехал Хокс. - Флэген, я слышал, ты хорошо читаешь следы. Может быть попробуешь пойти по следам Фетченов? - Попробую. На небе все еще висели облака, грозившие дождем. Поднялся небольшой порывистый ветер. Прерия была намокшей, но не промокшей. Галлоуэй остался со стадом, а я выехал вперед, чтобы сделать большой полукруг и взглянуть на следы. В течение часа я обнаружил их следы, а в течение следующего стал узнавать отпечатки копыт большинства лошадей. Я знал, на какой ехала Джудит, а на какой - Черный Фетчен. Мне не понадобилось много времени, чтобы научиться отличать их. Это была открытая земля, и надо было опасаться, что меня заметят. Конечно, они уехали далеко вперед, и сейчас об этом думать было рано, но тем не менее не мешало принять меры. Человек, который едет по западным землям, все время оглядывается вокруг, в том числе и назад, и запоминает местность. Пройдут годы, но он все равно сможет описать каждую милю пройденного пути. Как будто это было вчера. Так и должно было быть. Ведь не было ни дорожных указателей, ни зданий, ни коралей. Были ручьи, иногда выветренные холмы, сухие русла либо отдельные рощицы или заросли кустарника. И все это надо было запомнить. Еще я запоминал отпечатки копыт всех их лошадей, поскольку не исключено, что придется выслеживать всю банду по отпечаткам одной-двух лошадей. Один парень у них ехал в стороне. Время от времени он останавливался и подолгу смотрел назад. Это было ясно по отпечаткам копыт в мягкой земле. Мне пришло в голову, что наверное это их новый всадник со шрамом на подбородке. И точно: я наткнулся на место, где он спешился, чтобы затянуть подпругу, и увидел следы сношенных каблуков и все такое прочее. Что-то подсказывало мне остерегаться этого человека, встреча с ним сулила беду. Так оно и оказалось - потом, и далеко отсюда.